"Собаки" инсценировка по повести К. Сергиенко "Досвидания, овраг!"
Пьеса о бездомных собаках.
Действующие лица:
Черный- бродячий пёс, вожак стаи.
Гордый- бродячий пес, не принадлежит стаи
Бывшая Такса- бродячая собака
Крошка- бродячий щенок
Хромой- старый бродячий пес
1 щенок- щенок
Вот и лето пришло. Как я люблю эту пору! Зимой нелегко прожить. Найдёшь на дороге огрызок, а он промёрз, укуси попробуй.
Зимой скучновато. Только и радости, когда дети катаются с гор. Можно за ними бегать, прыгать и лаять.
Один пёс из наших бывал в лесу на охоте. Он говорит, что на снегу там много следов. От них загорается сердце собаки.
Но то в лесу. А в нашем овраге если и проложит стёжку, то знакомый кот. Кругом человечьи следы, птичьи крестики и линейки от лыж. Только утром после снегопада овраг становится чистым и белым.
Нет, летом лучше. Вырастает большая трава. Цветы качают головками. И запахов полно, от которых дрожит нос.
Наш овраг большой и красивый. В овраге у нас раздолье, обежать его – целое путешествие.
По краям оврага растут кусты и деревья. На деревьях живут птицы‑чернухи. Их домики похожи на корзины, ни крыш, ни дверей. Домик собаки, конечно, лучше, но ведь не у каждого пса есть своя конура.
Я знаю тут каждую ложбинку. Посреди оврага течёт ручей. Летом он почти высыхает, но земля вокруг всё равно мокрая, и даже есть маленькое болотце. Трава здесь высокая, по самые уши. Тучами летают комары, и смеются лягушки.
В овраге много вещей. Чего тут только не встретишь! Старые туфли и варежки. Колёса, шарики и дощечки.
Головастый нашёл мятую шляпу и научился её носить, а Крошка живёт в ящике из‑под яблок. Ящик пахнет яблоками, но Крошке по ночам снятся котлеты.
Я знаю, где лежит золотое колечко. Я понюхал его и понял, что колечко носил добрый человек. Только не знаю, зачем он положил его в овраг.
Со всех сторон овраг окружают высокие белые дома. А дальше этих домов всё больше и больше. Там гудят машины, ночью поднимается зарево.
Наш овраг с каждым летом становится меньше. Этой весной насыпали целую кучу камня, песка и глины. Снова хотят строить дом. Все наши ругаются. Разве им места мало? Почему обязательно в нашем овраге? Куда податься собаке?
Но жаловаться некому.
Особенно я люблю наш овраг ночью. С его глубокого дна видно чёрное небо, а в нём насыпано много красивых блестящих звёзд. Они очень высоко, и как ни прыгай, не достанешь.
Вместо солнца выходит белая луна. Холодок пробегает по спине, шерсть встаёт дыбом. И если спишь при луне, бывают сны, от которых текут слезы, а внутри так сладко щемит.
Все мы вольные псы. Когда‑то вокруг оврага была деревня. Маленькие дома сломали, построили большие. Хозяева уехали, а собаки остались.
Верховодит у нас Чёрный. Он большой и сильный. Все ему подчиняются, только я держусь в стороне. Раза два мы сцепились. Он понял, что клыки у меня не хуже, и больше не пристаёт.
Иногда я бегаю со всеми, иногда один. Я не стал отбивать у Чёрного псов, и он успокоился.
Раньше у Чёрного был приятель, большой и глупый увалень по кличке Отпетый. Чуть что, Отпетый бросался в драку. Он всегда был за Чёрного. Теперь Отпетого нет, но Чёрного всё равно боятся.
Головастый:
– Гордый, возьми меня в стаю.
Гордый:
– У меня нет стаи, Головастый.
Головастый:
– Тогда собери. Бывшая Такса просится и Хромой.
Гордый:
– В овраге не должно быть две стаи.
Головастый:
– Тогда победи Чёрного. Вчера он бросил в болото мою шляпу.
Победи, победи, победи.
Гордый :
Все отпустив головы расходятся по конурам. И укладываются спать.
Крошка:
Пусть мне сегодня приснится большая косточка!
Бывшая Такса:
А мне пусть приснится мягкая овчинка, а то в моей коробке совсем мокро.
Головастый:
А я хочу найти во сне красивую и умную книгу, я буду читать ее.
Черный:
А мне пусть приснится человек! Я его покусаю!
Гордый:
Не все люди плохие! Всем спокойной ночи!
*****************************************************************************
Люди делятся на детей и взрослых. Дети – это маленькие люди. Дети веселее и добрее. Взрослые бывают злые, но бывают и добрые.
Когда‑то и у Чёрного был свой Человек. Он держал его на цепи и бил. Когда деревню сломали, тот Человек сел в машину и уехал. Чёрный долго бежал за ним.
Машина остановилась. Человек вышел и прогнал Чёрного. Но Чёрный снова побежал за машиной. Тогда Человек его ударил. Чёрный упал, а машина уехала. С тех пор Чёрный не любит людей.
. "Собаки". Театр "У Никитских ворот" (Культура, 19.02.2004 ).
Собаки. Театр "У Никитских ворот". Пресса о спектакле
Культура , 19 февраля 2004 года
Александра Лаврова
Милосердие свалки
"Собаки". Театр "У Никитских ворот"
Пьесу по очень популярной некогда повести Константина Сергиенко "До свидания, овраг" написала студентка литинститута Вера Копылова, адаптировав ее к сегодняшним реалиям. Пьеса получилась более социальной и жесткой, чем повесть.
В ней есть ожидание события, которое в финале и происходит. Собаки узнают о том, что люди хотят засыпать овраг, ставший их домом. Они пытаются найти себе хозяев, устроив собачью выставку, и, помолившись своему собачьему богу - Луне, погибают. Перед нами некий каркас сюжета, конструкция, открытая для наполнения. Кажется, именно это требовалось режиссеру Марку Розовскому. Сцеплены фрагменты в единое целое разыгрываемыми песнями, которых в спектакле двадцать! Среди них - песни Шнура и группы "Ленинград". Они представляют героев, комментируют их характеры, объясняют мотивы и причины, приведшие их в овраг.
Порой откровенно мелодраматически поданные истории собак взывают к человеческому милосердию. Вполне неприкрыто собаки ассоциируются с людьми, выброшенными из общества. А тут и благородное негодование против жестокости общества появляется. Есть и конкретные социальные обличения сегодняшнего дня. Одни удались больше - например беспомощные и беспощадные политические филиппики великолепного Хромого, пса-ветерана с орденской планкой, который промышляет попрошайничеством (Андрей Молотков). Другие - не очень.
Актеры-соавторы заслуживают самых добрых слов, хотя порой их игра чрезмерно груба, я бы сказала, жирна. Впрочем, это от них и требовалось: не ирония, не стилизация, а гротеск. Каждый создает точный социальный тип, но при этом зрители ни на минуту не забывают, что перед ними "собаки". Черный Владимира Давиденко - отморозок-главарь, безнадежно влюбленный в Красивую (Юлия Бружайте), явно бульдог-полукровок. Когда длинноногая шлюшка, мечтающая о хозяине-человеке, как мечтают стать содержанкой, кидает презрительно: "Ты не бульдог!", она бьет по больному. Трогательный длинный "отличник" в очочках, читатель газет Головастый (Юрий Голубцов) комично интеллигентен. Два появления на сцене бомжихи Крошки (Ольга Лебедева), навьюченной сумками и рюкзаками, - трагикомический апофеоз жизни в яме, которая сводится к двум эмоциям: безумного счастья, когда удается раскопать в мусоре объедки, и смертельного горя, когда ничего съедобного не попадается. Жужу, немая собачка, выступавшая в цирке, у Киры Транской - настолько вошедшая в роль нищенка, что и для своих она продолжает играть тему "сами мы не местные". У Вероники Пыховой Жужу - ребенок-щенок, не теряющий беззаботности, несмотря на выпавшие на ее долю страдания. Ирина Морозова - Бывшая Такса - этакая обнищавшая профессорская дочка, добрая, непосредственная, не приспособленная к жизни. А вот у Марии Лиепы Такса - апатичная тетеха. Кот Ямомото Анатолия Зарембовского - комик-задира, а у Дениса Юченкова - сибарит, получающий удовольствие и на дне оврага: здесь он находит благодарных слушателей своего вранья.
Для Розовского всегда чрезвычайно важно создать зазор между героями и актерами, между игрой и прямым высказыванием. В "Собаках", к сожалению, актеры пока слишком увлекаются "собачьей жизнью", и их периодические прямые обращения в зал кажутся нарочитыми эстрадными приемами, не связанными с основной формой существования. Более удачны в этом смысле аккомпаниаторы-наблюдатели, которых режиссер выводит на сцену. Валентина Ломаченкова (Скрипка) и Виктор Глазунов (Гитара) точно владеют своей фирменной ролью и создают "рамку" восприятия.
Очень большая нагрузка в этом плане ложится на исполнителя роли Гордого - Владимира Моргунова. Его персонаж - юное романтическое альтер эго автора. Гордому отданы слова благодарности цветущему весной Дядюшке Оврагу, он говорит о счастье жизни, праве на свободу, настоящей дружбе и преданности "без ошейника". Он не примыкает к стае, но сочувствует сбившимся в нее собакам, борется за справедливость с вожаком Черным и сочувствует ему тоже. Гордый так нужен Розовскому, что он грешит против логики спектакля, которая в отличие от повести требует, чтобы в финале погибли все. Очень просто решенная и очень впечатляющая сцена гибели не предполагает продолжения (под апокалиптическое "Модерато" из третьей симфонии Шнитке два "терминатора" в робах и с прожекторами во лбу накрывают спящих собак "склоном оврага"). Однако Гордый все же возрождается у левой кулисы, довольно неуклюже объясняя свое спасение. Он произносит еще один монолог и поет еще одну песню. Справиться с поставленной задачей молодому актеру очень трудно.
Вообще спектакль оставляет ощущение избыточности, желания сказать как можно больше и яснее. И песен многовато, и эстрадности, и капустника, и живая собачка встречает зрителей с положенной рядом с ней перевернутой шляпой.
Ну зачем нужно было заставлять актеров под шнуровское "Нас, наркоманов, никто не любит" буквально иллюстрировать песню - изображать, как они колются и пьют? Зачем так уж натуралистично ловить вошек-блошек и чесаться?
Розовский создает на сцене образ свалки. Здесь уравниваются отбросы материальные и духовные. Овраг - мусорная куча, куда попадает "ненужное", в том числе и прирученные когда-то человеком существа, за которых человек не хочет быть в ответе. Люди, за которых не хочет быть в ответе общество.
И здесь звучит еще одна очень важная для режиссера и спектакля декларация, выраженная в давней прелестной песне Розовского "Ласточка" на стихи Юнны Мориц.
Этой песней собаки хором просят у небесной ласточки вполне конкретной материальной помощи: "Ласточка, ласточка, дай молока, дай молока четыре глотка". Так, у матушки Луны они просят открыть небесную дверку туда, где будет много еды.
"Собаки" - не победа и не поражение, а выражение сути театра Розовского, не желающего меняться и ищущего актуальности не в форме, а в теме. В нем - достоинства и недостатки, спорящие друг с другом.
Театр У Никитских ворот (ул. Б. Никитская, 23/9)
Пьеса по повести К. Сергиенко «Прощай, овраг!» (2ч10м)
В. Копылова
700 - 1500 руб.
Спектакль СОБАКИ
Вера Копылова
Музыкальный спектакль по повести Константина Сергиенко "До свиданья, овраг"
"Памяти Кости посвящаю" М.Р.
Постановка и сценография: Народный артист России
Балетмейстер: Татьяна Борисова
Художник по костюмам: Евгения Шульц
Музыкальный руководитель: Виктор Глазунов
Артисты:
Гордый: Сергей Шолох Константин Таран
Черный:
Красивая: Наталья Троицкая
Головастый: Заслуженный артист России Юрий Голубцов Александр Чернявский
Бывшая Такса: Мариэтта Цигаль-Полищук Заслуженная артистка России Ирина Морозова
Хромой: Заслуженный артист РФ Андрей Молотков Дмитрий Рафальский
Жужу: Ника Пыхова Кира Транская
Крошка: Заслуженная артистка России Ольга Лебедева Валерий Толков
Ямомото, кот: Денис Юченков Наталья Корецкая
Овражий Голос: Виктор Глазунов
Скрипка: Валентина Ломаченкова М. Радович
Песни из спектакля "Собаки"
(в порядке исполнения):
1. «Что же вы не пьете, дьяволы?» Стихи Сергея Есенина, музыка народная.
2. «Отбросы» Стихи и музыка А.П.
3. «Я стою у обочины…» Стихи и музыка А.П.
4. «Он был при деньгах» Стихи Андрея Молоткова, музыка Виктора Глазунова.
5. «Мой бант порвался…» Стихи и музыка А.П.
6. «Зеркальный мир» Стихи Бориса Влахко, Марка Розовского, музыка Марка Розовского.
7. «Я весть о себе не подам…» Стихи Юрия Левитанского, музыка Марка Розовского.
8. «Меня зовут безмолвная…» Стихи Андрея Молоткова, музыка Марка Розовского.
9. "Валенок" Стихи Давида Самойлова, музыка Марка Розовского.
10. «Ямомото-сан, скажи…» Стихи и музыка Сергея Щеглова
1. «Песенка о беспечности» Стихи Юрия Ряшенцева, музыка Марка Розовского.
2. «Здорово, псы!» Стихи и музыка А.П.
3. «Ой, цветет сакура…» Стихи Юрия Голубцова, вариации на музыку И. Дунаевского и А. Алябьева.
4. «Вошки-блошки» Стихи и музыка Марка Розовского.
5. «Растафара» Стихи Михаила (Майка) Науменко и Марка Розовского, музыка Марка Розовского.
6. «Кузьма» Стихи Дмитрия Лаптева и Марка Розовского, музыка Марка Розовского.
7 . «Это была, чтоб ты знал, политика…» Стихи Михаила Айзенберга (коллаж), музыка Марка Розовского.
8. «Ласточка» Стихи Юнны Мориц, музыка Марка Розовского.
9. «И встану я…» Стихи Давида Самойлова, музыка Марка Розовского.
10. «Плач» (памяти Константина Сергиенко) Стихи Михаила Синельникова, музыка Марка Розовского.
11. «Возлюбим друг друга» Стихи Андрея Молоткова, музыка Виктора Глазунова.
Музыкальные цитаты:
Сергей Шнуров и группа «Ленинград» («Никто не любит», «Танго», «Инструментал»);
Альфред Шнитке, Симфония № 3, ч. I «Модерато».
Вера Копылова
О Константине Сергиенко
"Жил на свете малоизвестный сейчас, но удивительно талантливый писатель Константин Сергиенко. Его повести о любви – полудетские, полувзрослые. Повести, где героям снятся странные, таинственные, волнующие сны, где на заброшенной даче толпятся заросли дельфиниума и можжевеловый куст после дождя стоит весь в слезах, где мечты не сбываются в реальности, а растворяются в ней, меняют ее и все-таки делают людей счастливыми.
Повесть «Самый счастливый день» – запретные, тайные, совершенно абсурдные в маленьком городе Бобры времен советского застоя отношения школьницы и молодого преподавателя. Странная девочка по имени Леста в красном берете, живущая мечтами – или воспоминаниями – о жизни несуществующей, о шафрановых крымских розах, о коньяке с латинскими буквами на золотой наклейке и о вечерах в таинственном городе Хертогенбосхе. Она так не соответствует комсомолу, школе, активной общественной жизни и настолько контрастна реальности, что ее не смог понять даже единственный ее друг и любимый – 25-летний учитель литературы. «Дни поздней осени» – дневник 16-летней девочки, полюбившей странного, несчастливого взрослого человека с непонятным прошлым. Повесть о несбыточности их любви, о невозможности вырваться из строгих правил консервативной обеспеченной семьи, о красном закате, о звезде на ветке сосны, о рояле господине Блютнере, об инструменте клавианиссим, о хризантемах и об осени. Именно эта книга была моей любимой, когда мне было 14 лет, я тогда училась в 9-м классе французской школы на Старом Арбате. Тогда же я попала в первый раз в театр «У Никитских ворот», театр мне так понравился – мне потом снились эти спектакли. Я узнала о том, что Костя Сергиенко умер в 96-м году, совсем недавно, что он был очень хорошим другом Марка Розовского и что были попытки инсценировок его повести «До свидания, овраг» Правда, начала я все-таки с «Дней поздней осени». Инсценировка вышла - благодаря Косте – тонкой, прозрачной, чистой и – благодаря мне - по-детски наивной и смешной. Должно быть, именно в этом были ее достоинства. Она стала учебным материалом для студентов Марка Григорьевича, чему я очень рада, это дало мне много опыта, прежде всего в драматургии. Я собралась поступать в Литературный институт имени А. М. Горького на факультет драматургии. Это произошло в 2002 году, мой мастер – Инна Люциановна Вишневская. На первом курсе я написала еще одну инсценировку по повести К. Сергиенко, на втором - самостоятельную пьесу «Нас не догонят». Инсценировка повести К. Сергиенко появилась для того, чтобы именно она была поставлена на сцене именно этого театра. Театра, где есть традиция и умение сочетать драматично-грустное и музыкально-веселое в одном спектакле, как в жизни. «До свидания, овраг» – самое сценичное и изначально содержащее в себе театр и жизнь произведение Сергиенко. Герои повести - бездомные собаки. Потерявшие или никогда не имевшие своего дома, своего хозяина и спокойной сытой жизни псы живут в овраге на краю большого города, вдали от самодовлеющего и самодостаточного мира людей. Дядюшка Овраг приютил их на своем травяном боку. У каждой собаки есть свое грустное прошлое, свой характер, своя какая-то вещица или предмет, который помогает им в минуты особенной тоски. Еще у каждой есть своя мечта, и есть мечта каждого пса – найти Собачью Дверку, за которой и спрятано счастье. А зима все ближе, а еды все меньше, а люди все засыпают и засыпают овраг землей, боясь бешеных собак. Последние жители Оврага, где днем цветы качают головками, а ночью разливается бескрайнее звездное небо, попадают в руки живодеров, и только один пес остается в живых и обретает то долгожданное счастье, самого близкого друга – хозяина.
В повести характеры были лишь обозначены, намечены несколькими емкими чертами. Для постановки на сцене их надо было развить и постараться в диалогах и в музыке передать то, что К. Сергиенко передает прозой – звуки, ароматы, тончайшие нити любви, которые протягиваются между героями. Герои – не совсем собаки, а просто существа, создания природы, оказавшиеся в стороне от размеренной жизни больших умных людей. Их невозможно не жалеть и невозможно не увидеть таких же «собак» вокруг себя, поэтому и повесть не совсем детская. Она удивительно музыкальна сама по себе, собаки в ней часто поют, воют, смеются, рассказывают о себе, и, без сомнения, самая выразительная ее форма для постановки на сцене – это мюзикл.
Константин Сергиенко был слишком известен в 80-х годах, он был слишком тонким, изящным, чувственным писателем и слишком хорошим человеком, он умер слишком случайно и нелепо, чтобы быть сейчас совершенно забытым. Его книг нет в интернете, почти нет в библиотеках и очень мало в продаже. Издательства «О.Г.И.» и «Лимбус Пресс» недавно выпустили его книги, но их так мало, они так редки! К. Сергиенко должны вспомнить или узнать. Если после постановки Марком Григорьевичем Розовским спектакля «Собаки» в театре «У Никитских ворот» что-то изменится, то, может быть, появятся читатели – посетители совсем другого мира, где у месяца апреля – стрекозиные крылья, а август – это время серебряной паутинки. Благодаря тому, что этот мир с детства поселился внутри меня, я, наверное, и живу".
Вера Копылова. Родилась в Москве.
Студентка II курса Литературного института имени А. М. Горького, семинар драматургии под руководством И. Л. Вишневской. Автор инсценировок «Дни поздней осени», «До свидания, Овраг!» по одноименным повестям К. Сергиенко и пьесы «Нас не догонят».
Народный артист России
Марк Розовский
О спектакле "Собаки"
"Однажды открылась дверь и в мой кабинет вошла девочка со словами:
- "Я написала пьесу. Меня зовут Вера Копылова".
- "А сколько Вам лет?"
- "Четырнадцать".
- "Что за пьеса?"
Она протянула мне рукопись, я ахнул. На титульном листе стояло: "По повести Константина Сергиенко "Дни поздней осени".
Костя был моим другом. И другом Театра «У Никитских ворот», в котором он бывал не десятки, нет, - сотни раз!..
- "Откуда Вы знаете этого писателя?"
Школьница замялась, ничего не ответила. Но пробормотала смущенно только одно:
- "Это мой любимый писатель".
Я ужасно обрадовался, ибо считал - и считаю! - Константина Сергиенко блестящим Мастером прозы.
Когда-то Лия Ахеджакова сказала мне о повести Кости "До свидания, овраг":
- "Прочти. Это гениально. Все герои - собаки. Бездомные".
- "А кто автор?"
- "Фамилию я забыла. Но ты найди и прочти".
Я нашел и прочел. И надо ж такому случиться - буквально через пару дней я оказался в писательском Доме творчества в Дубултах в номере по соседству с Константином Сергиенко - жили почти месяц через стенку, познакомились и подружились.
Костя оказался совсем не прост.
Сегодня, когда уже несколько лет прошло после его неожиданной смерти, он остается в нашей памяти как поэт, любивший всякие похождения и приключения (особенно ночные), с неизменными и бесчисленными бутылками сухого вина под мышкой, с жаждой иронико-проникновенных бесед с любым человеком, интерес к которому он испытывал… Особенно к нему тянулись девчонки-нимфетки, каждая из них плакалась ему в жилетку, доверяя именно Косте свои самые сокровенные секреты, а он управлял этой стаей неприкаянных живых существ совершенно бескорыстно, галантно и абсолютно виртуозно. Константин Сергиенко профессионально превращал житейские будни в пиры и праздники - достаточно сказать, что он приучил всех нас "в те ещё" годы отмечать День святого Валентина. Свое одиночество он изумительно умело перерабатывал в единение с не менее одинокими душами - вместе уже было не столь одиноко, не столь печально.
При этом он писал с неистовым трудолюбием. Чувство слова роднило его с Сашей Соколовым, с которым они дружили, вместе начинали и вместе - до отъезда Саши за границу - определяли свое отношение к языку как главное средство самопостижения и освоения мира.
Если бы я имел право, то назначил бы Константина Сергиенко "классиком" - без натуги, без преувеличения.
Вот почему, когда незнакомая мне девушка Вера Копылова обнаружила свое преклонение перед Костей, мне сделалось хорошо на сердце.
В дальнейшем Вера посещала мои занятия в Институте русского театра в качестве "вольнослушателя", а потом, по окончании школы, поступила в Литинститут в мастерскую драматургов профессора Инны Люциановны Вишневской.
Но чтобы поступить в Литинститут, надо было написать еще одну пьесу. Тут-то мною и было предложено Вере - уж если она действительно любит писателя по имени К. Сергиенко - сделать инсценировку его повести "До свидания, овраг" с переносом времени действия в наши дни.
В результате получился спектакль, показываемый нынче нашему зрителю.
Не скрою, многое в пьесе пришлось переделать, многое добавить. Например, песни - разных авторов и композиторов.
Впрочем, при всей этой разности хотелось собрать под своды спектакля "Собаки" компанию авторов, которые хорошо знали Костю при жизни, уважали и даже преклонялись перед ним. Это и лауреат премии им. Андрея Белого Михаил Айзенберг, и Михаил Синельников, и Юрий Ряшенцев, и автор, скрытый под псевдонимом А.П.
Мне хотелось создать некую театральную фантазию по мотивам повести, сделав смысловой акцент на неприкаянности героев. Мы делали спектакль "Собаки" не про собак, а про людей, живущих собачьей жизнью.
Таких в нашей стране очень много…
А теперь устроимся в овраге "У Никитских ворот" и начнем сопереживать их характерам и судьбам.
После третьего звонка мы начнем…"
Пьеса Веры Копыловой
Постановка и сценография Марка Розовского
Премьера – декабрь 2003 г.
Стая неприкаянных
Марк Розовский о спектакле:
Однажды открылась дверь и в мой кабинет вошла девочка со словами:
– Я написала пьесу. Меня зовут Вера Копылова.
– А сколько Вам лет?
– Четырнадцать.
– Что за пьеса?
Она протянула мне рукопись, я ахнул. На титульном листе стояло: «По повести Константина Сергиенко „Дни поздней осени“.
Костя был моим другом. И другом театра «У Никитских ворот», в котором он бывал не десятки, нет, – сотни раз!..
– Откуда Вы знаете этого писателя? Школьница замялась, ничего не ответила. Но пробормотала смущенно только одно:
– Это мой любимый писатель.
Я ужасно обрадовался, ибо считал – и считаю! – Константина Сергиенко блестящим Мастером прозы.
Когда-то Лия Ахеджакова сказала мне о повести Кости «До свидания, овраг»:
– Прочти. Это гениально. Все герои – собаки. Бездомные.
– Фамилию я забыла. Но ты найди и прочти.
Я нашел и прочел. И надо ж такому случиться – буквально через пару дней я оказался в писательском Доме творчества в Дубултах в номере по соседству с Константином Сергиенко – жили почти месяц через стенку, познакомились и подружились.
Костя оказался совсем не прост.
Сегодня, когда уже несколько лет прошло после его неожиданной смерти, он остается в нашей памяти как поэт, любивший всякие похождения и приключения (особенно ночные), с неизменными и бесчисленными бутылками сухого вина под мышкой, с жаждой иронико-проникновенных бесед с любым человеком, интерес к которому он испытывал… Особенно к нему тянулись девчонки-нимфетки, каждая из них плакалась ему в жилетку, доверяя именно Косте свои самые сокровенные секреты, а он управлял этой стаей неприкаянных живых существ совершенно бескорыстно, галантно и абсолютно виртуозно. Константин Сергиенко профессионально превращал житейские будни в пиры и праздники – достаточно сказать, что он приучил всех нас «в те еще» годы отмечать День святого Валентина. Свое одиночество он изумительно умело перерабатывал в единение с не менее одинокими душами – вместе уже было не столь одиноко, не столь печально.
При этом он писал с неистовым трудолюбием. Чувство слова роднило его с Сашей Соколовым, с которым они дружили, вместе начинали и вместе – до отъезда Саши за границу – определяли свое отношение к языку как главное средство самопостижения и освоения мира.
Если бы я имел право, то назначил бы Константина Сергиенко «классиком» – без натуги, без преувеличения.
Вот почему, когда незнакомая мне девушка Вера Копылова обнаружила свое преклонение перед Костей, мне сделалось хорошо на сердце.
В дальнейшем Вера посещала мои занятия в Институте русского театра в качестве «вольнослушателя», а потом, по окончании школы, поступила в Литинститут в мастерскую драматургов профессора Инны Люциановны Вишневской.
Но чтобы поступить в Литинститут, надо было написать еще одну пьесу. Тут-то мною и было предложено Вере – уж если она действительно любит писателя по имени К. Сергиенко – сделать инсценировку его повести «До свидания, овраг» с переносом времени действия в наши дни.
В результате получился спектакль, показываемый нынче нашему зрителю.
Не скрою, многое в пьесе пришлось переделать, многое добавить. Например, песни – разных авторов и композиторов.
Впрочем, при всей этой разности хотелось собрать под своды спектакля «Собаки» компанию авторов, которые хорошо знали Костю при жизни, уважали и даже преклонялись перед ним. Это и лауреат премии им. Андрея Белого Михаил Айзенберг, и Михаил Синельников, и Юрий Ряшенцев, и автор, скрытый под псевдонимом А. П.
Мне хотелось создать некую театральную фантазию по мотивам повести, сделав смысловой акцент на неприкаянности героев. Мы делали спектакль «Собаки» не про собак, а про людей, живущих собачьей жизнью.
Таких в нашей стране очень много…
А теперь устроимся в овраге «У Никитских ворот» и начнем сопереживать их характерам и судьбам.
После третьего звонка мы начнем…
