Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

В 1896 году, 14 мая, в Успенском соборе на царство венчался последний российский император. Николай II возложил на голову себе большую императорскую корону, изготовленную еще в середине восемнадцатого столетия для Екатерины II. Церемония сопровождалась великолепной иллюминацией. Ничего подобного москвичи доселе не видели.

Подготовка к торжественному событию

Кремль стал диковинным сказочным градом, здесь на деревьях висели огненные плоды и цветы. Всё переливалась и сияло, сверкало золотом и алмазами. Это был знаменательный день в истории России. Однако через три дня произошло событие, омрачившее воцарение Николая II. Тема сегодняшней статьи - давка на Ходынском поле, ее причины и последствия.

Царские гостинцы

18 мая на северо-западе Москвы ожидались праздничные гуляния. Тысячи москвичей и жителей близлежащих городов собирались у Ходынского поля в расчете не только отпраздновать важное событие, но и получить гостинцы от нового императора. В подарочный набор входили лакомства и эмалированная кружка с инициалами царя. Возможно, из-за столь щедрого по тем временам подарка и произошла трагедия.

Согласно официальным данным, погибли 1300 человек. Но есть предположение, что на Ходынке скончалось куда больше людей. Подобные события, хотя и менее масштабные, уже случались в Москве. Страшное столпотворение, повлекшее гибели более тысячи москвичей, произошло и значительно позже - в 1953 году. Давка на Ходынском поле в некотором роде отразилась на дальнейшем ходе истории.

Николай Кровавый

Царь не отменил ни одного из торжественных мероприятий, проведение которых было запланировано еще до коронации. В то время как военные и пожарные собирали на Ходынском поле человеческие останки, император танцевал на балу с женой французского посла. В то время как сотни москвичей умирали в лазаретах от полученных травм, газетчики публиковали перечень роскошных блюд, которыми накануне император потчевал знатных гостей во дворце. Позже Николай II и посещал больницы, и жертвовал деньги семьям погибших. Но было слишком поздно. Равнодушия ему народ не простил. Отныне его называли Кровавым. События начала XX века укрепили это прозвище за Николаем II - царем , ставшим последним в России, возможно , именно в силу своей мягкости и нерешительности.

Толпа

По прошествии нескольких дней после коронации императора произошла давка на Ходынском поле. Причина смерти более тысячи человек — асфиксия. Люди не были проинструктированы относительно того, как следует вести себя при чрезвычайных обстоятельствах. Да и сегодня, в XXI веке, подобные ситуации не исключены. Рассматривая причины Ходынской трагедии, следует учитывать прежде всего качество дорог тогдашней Москвы. При этом помнить: толпа — это всегда страшное явление. Событий, аналогичных Ходынской трагедии, в истории немало.

Места народных гуляний

Ходынское поле впервые упоминается в документах XIV века. Когда-то эти места Дмитрий Донской завещал своему сыну Юрию. Долгое время на Ходынском поле располагались пахотные земли. Именно здесь в XVI столетии войска Василия Шуйского сражались против отряда Лжедмитрия II. Первые народные гуляния на Ходынском поле состоялись при Екатерине II. В XIX веке пустырь на северо-западе города нередко использовался для проведения торжественных и праздничных мероприятий. Кровавой давкой закончилось лишь что , что произошло в мае 1896 года.

Причины трагедии

Сегодня там, где в конце XIX века погибло огромное количество людей, находится несколько станций метро. Поблизости расположено старинное кладбище. Здесь когда-то хоронили простых людей, сейчас же исключительно знаменитостей. Престижный район в центре Москвы раньше был окраиной. В праздничные дни здесь народ гулял, а в остальные территория использовалась в качестве учебного полигона. Неудивительно, что здесь было немало рвов и траншей. Неуправляемая толпа и некачественные дороги - в этом причины одной из страшнейших трагедий в истории Москвы.

Итак, дата давки на Ходынском поле - 18 мая. Причину трагедии мы выяснили. Стоит сказать, что об этом писали известные прозаики. Среди них и очевидцы события 1896 года, и те, что знают о нем лишь из исторических источников. До наших дней сохранились фото давки на Ходынском поле. Об этой трагедии писали многие репортеры , но был среди них человек, посвятивший всю свою жизнь изучению столицы, нравов и традиций ее жителей. Труды этого журналиста, писателя и просто необыкновенного человека прочитать стоит каждому, кого интересует прошлое Первопрестольной. Речь идет о Владимире Гиляровского. Удивительным образом он находился всегда там, где происходили и самые радостные, и самые трагические события в истории города.

"Ходынка"

О том, что Гиляровский рассказал о массовой давке на Ходынском поле, расскажем чуть позже. Об этом писал также и Лев Толстой. Рассказ великого гуманиста и одной из самых противоречивых личностей в истории русской литературы так и называется - " Ходынка" .

Лев Николаевич, конечно, в народных гуляниях не участвовал и за чашкой с царской эмблемой не охотился. В то время он находился в Ясной Поляне, сочинял нетленную книгу о жене сановника Каренина, полюбившей флигель-адъютанта. Но граф человеком был, как известно, неравнодушным, а потому история о давке на Ходынском поле его весьма заинтересовала.

О чём повествует рассказ Толстого? Главная героиня — Александра Голицына — девушка 23 лет. Уже фамилия ее говорит о том, что она из дворянской семьи. Но как и многие молодые люди в конце XIX столетия Александра была одержима народными идеями. В день коронации Николая II ей пришло в голову отправиться не на бал, а на Ходынское поле. Что она и сделала.

Праздничное настроение у людей, оказавшихся на Ходынке 18 мая, держалось до тех пор, пока не возникла откуда ни возьмись новость о том, что бессовестные буфетчики раздают подарки среди своих. Правда, совсем скоро людям стало вовсе не до гостинцев. Александру вдруг от ее сопровождающего (на народные гуляния она отправилась с кузеном) отделила толпа - страшная, неистовая. Впрочем, организованной дисциплинированной толпы не бывает. Но она бы не стала причиной многочисленных смертей, если б вдруг не возникли казаки на лошадях. Они погнали толпу назад, в сторону буфетчиков, которые раздавали подарки. В этот момент и появились первые жертвы.

Александра осталась жива и невредима, хотя и пережила самые страшные минуты в своей жизни. Спас ее не кузен, а незнакомый человек по имени Емельян — простой рабочий на папиросной фабрики. Произведение Толстого совсем небольшое. О страшных последствиях давки на Ходынском поле автор ничего не сказал.

О трагедии, произошедшей 18 мая 1896 года, писали и Валентин Пикуль , и современный прозаик Борис Акунин. Описание давки на Ходынском поле присутствует и на страницах одного из р оманов Бориса Васильева. Но вернемся к воспоминаниям самого знаменитого журналиста начала XX столетия - к рассказу Владимира Гиляровского.

Давка на Ходынском поле событием стала чрезвычайным . В книге " Москва и москвичи" автор о нем лишь упоминает, но 20 мая 1986 года Гиляровский, конечно, написал об этом заметку. Сегодня она считается одним из наиболее достоверных источников.

Между рвом и буфетными рядами

По мнению Гиляровского, число жертв увеличило неудачное расположение буфетов для раздачи подарков. Они находились в ста шагах от шоссе, тянулись от центра до Ваганьковского кладбища. Параллельно буфетному ряду - глубокий вал. Народу набралось, видимо, значительно больше, нежели предполагалось. Люди не могли бы уместиться в узком проходе между рвом и буфетными палатками. Но отказываться от подарков не стали, а заняли ров.

Раздача подарков началась в десять часов утра. Народ начал собираться уже на рассвете, если не раньше. Люди прибывали из деревень, брали с собой в дорогу провиант и вино. По словам Гиляровского, в семь часов утра здесь было уже несколько сотен тысяч человек. Те, что успели занять дорогу вдоль буфетов, оказались в довольно стесненных условиях. Ров же был набит битком.

Первые жертвы

Началась давка, люди теряли сознание, будучи не в силах выбраться из толпы. Первые жертвы появились ещё до начала раздачи подарков. На рассвете принесли девушку в бесчувственном состоянии , чуть позже мальчика, которого доставили в больницу, расположенную поблизости. Он пришел в себя только на следующий день.

Но настоящая трагедия была впереди. У нескольких буфетов началась раздача подарков, многотысячная толпа ринулась в сторону палатки, тогда и началась жуткая давка, сопровождающаяся криками, воплями, стонами. Они были слышны во всём Замоскворечье и наводили ужас даже на рабочих, которые в тот день трудились на скаковом кругу, в двух километрах от Ходынского поля.

В самом гулянии участвовало не более пятой части от количества людей, которые собрались здесь на рассвете. К шести часам вечера москвичи разбрелись по домам. Однако многим пришлось вернуться на поиски родственников. Около двухсот человек получили тяжелые увечья. Более трехсот нуждались в лечении.

Последствия

Все московские больницы были переполнены. Даже на военных, людей опытных оказало сильнейшее запечатление картина, которую можно было увидеть после " народных гуляний" . Повсюду были разбросаны посиневшие, изуродованные тела погибших. Большую часть тел отвозили на Ваганьковское кладбище. Около двадцати погибших обнаружили в колодце , расположенном напротив одного из буфетов. Он представлял собой довольно глубокую яму, закрытую деревянными досками, которые не выдержали сильного напора. Тела на кладбище возили в течение целого дня.

Должность обер-полицмейстера занимал в то время Александр Власовский . Он, как и его помощник, лишился места. В должности понизили нескольких чиновников. Вскоре на Ваганьковском кладбище, у братской могилы, по указу императора установили памятник жертвам Ходынской катастрофа. В советское время обвинять в произошедшем было принято царя, как, впрочем, как и в других трагедиях .

Событие, огорчившее императора

Коронация царя была важнейшим событием в стране. К этому дню сочиняли гимны, стихи, тысячи жителей России стремились в столицу. Императоры на протяжении многих столетий венчались на царство именно в Москве. Даже тогда, когда столицей был город, основанный Петром. Ко дню венчания на царство Николая II не только решил обрадовать свой народ щедрыми дарами. Он списал долги, общая сумма которых составляла около ста миллионов руб.

День коронации последнего императора мог бы стать поистине светлым, праздничным. Если б не давка на Ходынском поле. Фото, сделанное в 1986 году, представлены в этой статье. Но едва ли они смогут передать масштаб трагедии, которую пришлось пережить тысячам москвичей.

Погибших хоронили за государственный счёт. Много детей осталось сиротами, их определили в приюты. Кто же виновен в трагедии? Вероятно, не только градоначальники, не обеспечившие благоприятные условия для проведения празднества. Еще одна причина массовой давки - человеческая алчность.

В 1953 году нечто подобное произошло на похоронах Сталина. Но тогда люди пришли проститься с " вождем " . В 1896 году народ собрался на Ходынского поле в ожидании подарков. Впрочем, императора в равнодушии обвиняли и его современники, и более поздние историки не зря. В записях Николая II было найдено: " О массовой давке я узнал по прошествии десяти часов, и это произвело на меня неприятное впечатление" .

Произошла страшная трагедия, которую многие современники расценили как зловещее предзнаменование: в результате массовой давки на расположенном на окраине Москвы Ходынском поле погибло до полутора тысяч человек.

Ходынское поле, служившее плацем для войск московского гарнизона, было отведено для народных гуляний. Здесь, по случаю коронации нового Императора были возведены балаганы и лавки, а также временные деревянные постройки для бесплатной раздачи пива, меда и подарков (кружка с вензелями царствующей четы, фунтовая сайка, полфунта колбасы, вяземский пряник с гербом и мешочек сластей и орехов). Устроители праздничных мероприятий также предполагали разбрасывать в толпе жетоны с памятной надписью. Самое поле было достаточно большим, однако рядом с ним проходил ров с обрывистыми берегами и отвесной стеной, откуда долгое время брали песок и глину для нужд столицы, а на самом поле было много промоин и ям от демонтированных ранее сооружений. «Ямы, ямы и ямы, кое-где поросшие травой, кое-где с уцелевшими голыми буграми. А справа к лагерю, над обрывистым берегом рва, почти рядом с краем ее, сверкали заманчиво на солнце ряды будочек с подарками» , - вспоминал очевидец.

Известный русский репортер и бытописатель Москвы В.А.Гиляровский, находившийся по его собственным словам «в самом пекле катастрофы», вспоминал: «Днем я осматривал Ходынку, где готовился народный праздник. Поле застроено. Всюду эстрады для песенников и оркестров, столбы с развешанными призами, начиная от пары сапог и кончая самоваром, ряд бараков с бочками для пива и меда для дарового угощения, карусели, наскоро выстроенный огромный дощатый театр под управлением знаменитого М.В.Лентовского и актера Форкатия и, наконец, главный соблазн - сотни свеженьких деревянных будочек, разбросанных линиями и углами, откуда предполагалась раздача узелков с колбасой, пряниками, орехами, пирогов с мясом и дичью и коронационных кружек. Хорошенькие эмалевые белые с золотом и гербом, разноцветно разрисованные кружки были выставлены во многих магазинах напоказ. И каждый шел на Ходынку не столько на праздник, сколько за тем, чтобы добыть такую кружку».

Но беды ничто не предвещало, ведь подобные мероприятия здесь проходили и ранее. Когда в 1883 году на коронацию Императора Александра III здесь собралось до 200 тысяч народу все прошло благополучно и без всяких происшествий.

Народные гуляния должны были начаться 18 мая в 10 часов утра, но уже ночью Ходынское поле оказалось плотно забито народом - узнав о бесплатной раздаче подарков, сюда стекались вереницы людей с рабочих окраин. К 5 часам утра на Ходынском поле собралось до 500 тысяч человек, сидевших на траве семейными группами, закусывая и выпивая. «Все кишело народом, - отмечал Гиляровский. - Гомон и дым стояли над полем. Во рву горели костры, окруженные праздничным народом. "До утра посидим, а там прямо к будкам, вот они, рядом!"» .

И когда по толпе прокатился слух, что буфетчики раздают подарки среди «своих», а потому на всех подарков не хватит, народ ринулся к лавкам и ларькам, сметая полицейские кордоны. Как сообщает С.С.Ольденбург, ссылаясь на слова очевидца, «толпа вскочила вдруг как один человек и бросилась вперед с такой стремительностью, как если бы за нею гнался огонь... Задние ряды напирали на передние, кто падал того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням или бревнам» . Перепуганные раздатчики, опасаясь что эта стихия сметет их вместе с лавками, стали бросать подарки прямо в толпу, что еще больше усугубило ситуацию.

«Вдруг загудело, - писал Гиляровский. - Сначала вдали, потом кругом меня. Сразу как-то... Визг, вопли, стоны. И все, кто мирно лежал и сидел на земле, испуганно вскочили на ноги и рванулись к противоположному краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами. (...) Толкотня, давка, вой. (...) А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади все плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползли по головам и плечам народа на простор. Остальные были неподвижны: колыхались все вместе, отдельных движений нет. Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит, ноги его на весу, не чуют земли... Вот она, смерть неминучая! И какая! (...) Над нами стоял полог зловонных испарений. Дышать нечем. Открываешь рот, пересохшие губы и язык ищут воздуха и влаги. Около нас мертво-тихо. Все молчат, только или стонут, или что-то шепчут. Может быть, молитву, может быть, проклятие, а сзади, откуда я пришел, непрерывный шум, вопли, ругань. Там, какая ни на есть,- все-таки жизнь. Может быть, предсмертная борьба, а здесь - тихая, скверная смерть в беспомощности. (...) Снизу лезли на насыпь, стаскивали стоящих на ней, те падали на головы спаянных ниже, кусались, грызлись. Сверху снова падали, снова лезли, чтобы упасть; третий, четвертый слой на голову стоящих. (...) Рассвело. Синие, потные лица, глаза умирающие, открытые рты ловят воздух, вдали гул, а около нас ни звука. Стоящий возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мной кого-то рвало. Он не мог даже опустить головы. Впереди что-то страшно загомонило, что-то затрещало. Я увидал только крыши будок, и вдруг одна куда-то исчезла, с другой запрыгали белые доски навеса. Страшный рев вдали: "Дают!.. давай!.. дают!.." - и опять повторяется: "Ой, убили, ой, смерть пришла!.." И ругань, неистовая ругань... (...) Казаки за шиворот растаскивали толпу и, так сказать, разбирали снаружи эту народную стену». Когда толпа опомнилась, было уже поздно... По разным данным погибших на месте и умерших в ближайшие дни оказалось от 1282 до 1389 человек; раненых - от нескольких сот до полутора тысяч.

«Ров, этот ужасный ров, эти страшные волчьи ямы полны трупами, - свидетельствует Гиляровский. - Здесь главное место гибели. Многие из людей задохлись, еще стоя в толпе, и упали уже мертвыми под ноги бежавших сзади, другие погибли еще с признаками жизни под ногами сотен людей, погибли раздавленными; были такие, которых душили в драке, около будочек, из-за узелков и кружек. Лежали передо мной женщины с вырванными косами, со скальпированной головой. Многие сотни! А сколько еще было таких, кто не в силах был идти и умер по пути домой. Ведь после трупы находили на полях, в лесах, около дорог, за двадцать пять верст от Москвы, а сколько умерло в больницах и дома! (...) Нашли офицера с простреленной головой. Тут же валялся револьвер казенного образца. Медицинский персонал ходил по полю и подавал помощь тем, у кого были признаки жизни. Их развозили по больницам, а трупы на Ваганьково и на другие кладбища» . Позже на Ваганьковском кладбище на братской могиле воздвигли монумент в память жертв Ходынской катастрофы, с выбитой на нем датой трагедии: «18 мая 1896».

О случившейся трагедии доложили московскому генерал-губернатору Великому князю Сергею Александровичу и Императору Николаю II. «До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу а сегодня случился великий грех, - отмечал Император Николай II вечером 18 мая в своем дневнике. - Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10 ½ ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия» . Место катастрофы было убрано и очищено от всех следов разыгравшейся драмы и программа празднования продолжалась. К 14 часам на Ходынское поле прибыл Император Николай II, встреченный громовым «ура» и пением Народного гимна. Затем празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлевском дворце и балом на приеме у французского посла. По словам С.С.Ольденбурга, «Государь (по представлению министра иностранных дел кн. Лобанова-Ростовского) не отменил своего посещения, чтобы не вызывать политических кривотолков. Но на следующее утро Государь и Государыня были на панихиде по погибшим, и позже еще несколько раз посещали раненых в больницах. Было выдано по 1000 р. на семью погибших или пострадавших, для детей их был создан особый приют; похороны приняты были на государственный счет. Не было сделано какой-либо попытки скрыть или приуменьшишь случившееся - сообщение о катастрофе появилось в газетах уже на следующий день 19 мая, к великому удивлению китайского посла Ли-Хун-Чана, сказавшего Витте, что такие печальные вести не то, что публиковать, но и Государю докладывать не следовало» .

Посещала раненных в ходе ходынской давки и вдовствующая Императрица Мария Федоровна. В письме к сыну - Великому князю Георгию Александровичу она писала: «Я была очень расстроена, увидев всех этих несчастных раненых, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких. Это было душераздирающе. Но в то же время они были такие значимые и возвышенные в своей простоте, что они просто вызывали желание встать перед ними на колени. Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих. Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим Царя! Они как всегда были возвышенными, и можно было гордиться от сознания, что ты принадлежишь к такому великому и прекрасному народу. Другие классы должны бы были брать с них пример, а не пожирать друг друга, и главным образом, своей жестокостью возбуждать умы до такого состояния, которого я еще никогда не видела за 30 лет моего пребывания в России» .

Назначенное следствие, которое проводил министр юстиции Н.В.Муравьев, установило отсутствие какой-либо злой воли в случившемся, но указом 15 июля за непредусмотрительность и несогласованность действий, имевшие столь трагические последствия, был уволен заведовавший в тот день порядком и. о. московского обер-полицмейстера, и различные взыскания понесли некоторые подчиненные ему чины. Но как отмечает Ольденбург, «печаль о погибших не могла, однако, остановить течение государственной жизни и уже 21 мая, на том же Ходынском плацу, дефилировали стройные ряды войск» .

Последнего императора России царя Николая II принято было в официальной советской историографии называть «Кровавым». Главных поводов для этого было два. Во-первых, января 1905 года, когда крестный ход к Зимнему дворцу по недоразумению или провокации был встречен ружейными залпами. Вторая причина - Ходынская катастрофа 1896 года. осталась в народной памяти в виде расхожего словесного клише, хотя не все знают ее обстоятельств. «Ходынка» - так и сегодня порой говорят о немыслимой толпе и давке.

Коронация

Ходынская катастрофа произошла во время празднований, посвященных венчанию на царство Николая Александровича Романова. Сама церемония происходила 14 мая и сопровождалась неким зловещим знамением. Местом действия стал Успенский собор в московском Кремле. Самодержец был молод, но служба и для него оказалась очень утомительной. День выдался жарким, в храме было душно, а одеяния, принятые в таких случаях, отличаются от повседневных особой пышностью. В общем, по воспоминаниям игумена Серафима, 28-летнему монарху просто стало дурно, он споткнулся, чуть не упал, даже потерял ненадолго сознание. Такое может с каждым произойти, но в данном контексте факт сей, впоследствии сопоставлявшийся с обстоятельствами царствования, воспринимался кликушески.

Ночевать после изматывающего ритуала коронации венценосная чета поехала в Ильинское, к великому князю Сергею Александровичу и его супруге Елизавете Федоровне, а проснувшись, супруги порадовались было, что все церемонии остались позади, и теперь можно жить спокойно, занимаясь государственными делами. Торжества должны были проходить еще долго, до 26 мая, но участвовать в них непосредственно царю было не нужно. Однако радость оказалась преждевременною: всего через три дня случилась катастрофа на Ходынском поле.

План торжеств

Николай Александрович искренне мечтал стать народным царем, с самого начала своего правления он хотел облегчить жизнь простых людей и повысить их благосостояние. Начало правления его традиционно предварялось манифестом, в котором излагались принципы внутренней и внешней политики. Народу обещалось (а в то время это было равнозначно исполнению) снижение налогового бремени, прощение недоимок и прочие благоприятные мероприятия экономического характера. В частности, за счет бюджета выплачивались долги подданных на сто миллиардов рублей. Учитывая тогдашнюю российской валюты, можно заметить, что это были огромные деньги, сопоставимые с суммой годового национального продукта большой развитой страны. Да и от себя лично Романов добавил на общие нужды немало - пятизначную цифру в золотых рублях.

Роковой узелок

Масштабные приведшие в дальнейшем к ускорению экономического роста в империи, не исключали и простых радостей. «На десерт» планировалось раздать четыреста тысяч красивых подарочных узелков, в которые были вложены пряник, леденцы, орехи, колбаса, сайка и красивая кружка, изготовленная по последнему слову тогдашней технологии. Она была железная (а значит, небьющаяся, вечная) и покрыта закаленной эмалью, украшенной двуглавым орлом и царским вензелем.

Кто мог предположить, что из-за этого приятного во всех отношениях подарочного набора, от которого и сегодня бы никто не отказался, произойдет настоящая трагедия, Ходынская катастрофа?

Подготовка к празднику и нарушение плана

Позже, анализируя причины гибели людей, многие историки утверждали, что торжества были плохо подготовлены и организованы. В каком-то смысле это справедливо, ведь скорбный итог говорит сам за себя. Ходынская катастрофа привела к тому, что всего за четверть часа в толпе были раздавлены и затоптаны насмерть 1389 человек, получили травмы различной тяжести еще 2690. Но имели место и вину организаторов. Их нельзя уличить в полном бездействии, а скоротечность трагедии исключала возможность вмешательства. Ограничивать движение людей должны были установленные заборы и вырытые заранее траншеи, для наблюдения за порядком в городе вполне хватало полиции. Войск, правда, не было. Опыт проведения подобных мероприятий, имевших место тринадцать лет назад (тогда короновался Александр III), не указывал на какие-либо особые опасности, тогда все прошло тихо и мирно, люди постояли в очередях, получили подарки и разошлись.

Ходынская катастрофа 1896 года произошла по нелепому стечению обстоятельств. Кто-то из распорядителей одной из ста пятидесяти раздаточных палаток начал раздавать своим приятелям наборы, не дожидаясь указанного часа, да еще по несколько в одни руки. Люди (иные из них пребывали в подпитии), собравшиеся на Ходынском поле еще с вечера, заметили это и возмутились. Тогда провинившиеся пытались исправить оплошность и начали выдавать наборы раньше времени. Порядок был нарушен, началась давка.

Последствия

Ходынская катастрофа повергла новокоронованного монарха в смятение. Ситуация усугублялась тем, что как раз на этот день была назначена важная внешнеполитическая встреча с послом Франции, готовилась она заранее, и отмена ее могла вызвать дипломатические осложнения. Царю с супругой пришлось поехать к Монтебелло и поприсутствовать на бале после торжественного приема. В дальнейшем либеральная пресса раздула этот факт как проявление некоего «веселья» монаршей четы в час народной скорби. Нет, Николай Второй о людях не забыл, но ставил российские интересы выше личных эмоций. Конечно же, Ходынская катастрофа была воспринята им как личная трагедия, и сразу же после исполнения он поехал разбираться в ее обстоятельствах. Суд был праведным и скорым. Вот его результаты:

Полицмейстер освобожден от должности, ответственные лица привлечены к ответственности. Обстоятельства сложились непредвиденные, но предусмотреть следовало все.

Семьи пострадавших получили по тысяче рублей.

Похороны в отдельных могилах произведены за государственный счет.

Осиротевшие дети помещены в царский приют.

Все обстоятельства дела преданы огласке.

Особых слов заслуживают сами выжившие пострадавшие. Никто из них не винил власти в случившемся. Пеняли лишь на себя и свою жадность.

Вот уже 120 лет Ходынская трагедия используется для очернения Государя Императора Николая Александровича, которого обвиняют в недостойном поведении и полном безразличии к судьбе пострадавших. Это обвинение в конце 90-х годов активно использовалось противниками канонизации Государя и его семьи. Давайте детально разберёмся в том, что же произошло, кто виноват, и как действовал Государь Император.

Согласно плану проведения коронационных торжеств на 18 мая 1896 г. было запланировано народное гулянье на Ходынском поле. Большинство мероприятий проходило по сценарию 1883 г., когда на Царство венчался отец последнего Государя – Александр III. Тогда народный праздник был рассчитан на 400 тысяч человек, и, несмотря на огромное число людей, пришедших на Ходынку, серьезных инцидентов не возникло. Если народ сбивался в толпы слишком плотно, их рассеивали наряды полиции и оркестры, маршировавшие сквозь толпу. В 1896 году власти были уверены, что все пройдёт также спокойно и торжественно, как и 13 лет назад.

Что же из себя представляло Ходынское поле? Это была достаточно большая территория (немногим более 1 км²), которая с одной стороны служила учебным плацем для войск московского гарнизона, а с другой стороны, использовалось для народных гуляний. Рядом с полем проходил овраг, а на самом поле было изрядное количество ям и канав. К 18 мая 1896 году все приготовления к торжеству были закончены: ямы и канавы прикрыли досками, построили Императорский павильон, трибуны, а по всему полю располагались театры, сцены, карусели, качели, цирки, буфеты, и более сотни палаток для раздачи царских гостинцев. Каждый гость должен был получить кружку с вензелями Их Величеств, сайку, колбасу, пряник и сладости. Всё это было завернуто в праздничный кулёк.

Генерал Владимир Фёдорович Джунковский впоследствии вспоминал: «По поводу этих подарков и ходили в народе легендарные слухи, будто эти кружки будут наполнены серебром, а иные говорили, что и золотом».

За организацию народных гуляний и охрану на Ходынском поле отвечало Министерство Императорского двора, а московские власти в лице генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича должны были оказывать всяческое содействие в организации праздничных мероприятий и сохранении общественного порядка.

Начало народного гулянья было назначено на 10 часов утра, а появление Императорской четы планировалось к 14 часам. Уже к вечеру 17 мая у поля собралась огромная масса народа – свыше пятисот тысяч человек по одним данным и около миллиона по другим. Вернёмся к воспоминаниям генерала Джунковского: «Не только со всей Москвы и Московской губернии, но и соседних, ближайших губерний шёл народ густыми толпами, некоторые ехали целыми семьями на телегах, и всё это шло и шло на Ходынку, чтобы увидеть Царя, чтобы получить от него подарок. За несколько дней до праздника можно было уже видеть на этом поле биваки крестьян и фабричных, расположившихся то тут, то там; многие пришли издалека. Весь день 16 и 17 числа, со всех направлений, во все заставы, шёл непрерывно народ, направляясь к месту гуляний».

Всю ночь уставшие люди с нетерпением ждали начало праздника – кто спал, кто сидел у костра, кто пел и плясал, а непосредственно возле самих палаток постепенно образовывалось большое скопление народа.

Тем временем, как это всегда бывает в России, подарки из буфетов начали раздавать «своим». «Артельщики баловали, – записал журналист Алексей Сергеевич Суворин со слов очевидца, – стали выдавать своим знакомым и по несколько узелков. Когда же народ это увидел, то начал протестовать и лезть в окна палаток и угрожать артельщикам. Те испугались и начали выдавать (подарки)». Таким образом, подарочные кульки стали раздавать не в 10 часов, а около 6 часов утра. Весть о том, что подарки уже раздают и их может на всех не хватить, мгновенно облетела весь народ. И тогда, как следует из записи историка Сергея Сергеевича Ольденбурга: «толпа вскочила вдруг как один человек и бросилась вперёд с такой стремительностью, как если бы за нею гнался огонь. Задние ряды напирали на передние: кто падал, того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням или брёвнам. Катастрофа продолжалась всего 10-15 минут».

В воспоминаниях генерала Джунковского никакого упоминания о раздаче подарков «своим» нет. Он описывает события следующим образом: «К 5 часам сборище народа достигло крайнего предела, перед одними буфетами стояло более полумиллиона народа. Жара была и духота нестерпимые. Ни малейшего ветерка. Все страдали от жажды, а между тем масса сковалась, нельзя было двинуться. Со многими делалось дурно, они теряли сознание, но выбраться не могли, т.к. были сжаты, как в тисках. Так продолжалось около часа… Около 6 часов утра стали раздаваться крики о помощи. Толпа заволновалась и стала требовать раздачи угощений. В 2-3 буфетах начали раздавать. Раздались крики: "Раздают", и это было как бы сигналом к началу несчастья. Море голов заколыхалось. Раздирающие стоны и вопли огласили воздух. Толпа сзади напёрла на стоявших во рву, некоторые взбирались на плечи и по головам шли вперёд, происходило что-то невообразимое, артельщики растерялись, стали бросать кружки и узелки в толпу. Не прошло и 10 минут, как буфеты были снесены, и вся эта масса, как бы пришедшая в себя, отхлынула назад, с ужасом увидала ров, наполненный и мёртвыми, и изуродованными».

Таким образом, можно сделать следующие выводы о причинах страшной трагедии: во-первых, огромное количество людей, которое значительно превышало расчётные цифры, основанные, в частности, на опыте коронации Александра III; во-вторых, долгое ожидание начала праздника и раздачи подарков, что при высокой температуре и большом стечении народа непременно сопровождалось нехваткой свежего воздуха, обмороками, раздраженностью, и как следствие, желанием получить подарок побыстрее; в-третьих, раздача царских гостинцев «своим», что выглядит вполне правдоподобно, даже при отсутствии подобных свидетельств у генерала Джунковского; в-четвертых, народных страх, что подарков на всех не хватит; и в-пятых, несогласованность в работе Министерства двора и московский властей, что привело к плохой организации гулянья и недостаточному количеству полицейских.

1800 полицейских не смогли сдержать толпу, и результатом 10 минутной давки стало огромное число жертв: 1389 погибших и несколько сотен пострадавших. О случившемся немедленно доложили генерал-губернатору Москвы Великому Князю Сергею Александровичу, который впоследствии записал в своем дневнике: «Суббота. Утром ко мне Воронцов с известием, что на Ходынском поле народ прорвался на празднике и много подавленных. Я послал туда Гадона узнать; сам должен был поехать к Ники (Николай II – прим. А. Т.). Тут же Власовский подтвердил то же, но порядок водворен быстро. Ники сам его расспрашивал… Я в отчаянии от всего случившегося – одна тысяча убитых и 400 раненых! Увы! Всё падёт на одного полицмейстера, хотя распоряжалась исключительно коронационная комиссия с Бером».

Место трагедии было очень быстро убрано и очищено от всех следов, программа празднования продолжилась, и к 14 часам прибыла Царская чета, встреченная громовым «Ура» и пением «Боже, Царя храни» и «Славься».

«Государь был бледен, Императрица сосредоточенна, видно было, что они переживали, как им трудно было брать на себя и делать вид, как будто ничего не произошло», – писал Джунковский.

Некоторые политические деятели и члены Императорской фамилии придерживались мнения, что народные гуляния следовало отменить. К этому же склонялся и Государь. Вот что пишет в своих воспоминаниях известный в то время политический деятель Александр Петрович Извольский: «Я был хорошо осведомлен о всех деталях того, что происходило в Кремлёвском дворце в связи с катастрофой. Ввиду этого я могу засвидетельствовать, что Николай II был опечален происшедшим, и первым его порывом было приказать прекратить празднества и удалиться в один из монастырей в окрестностях Москвы, чтобы выразить своё горе. Этот план был предметом горячего обсуждения в кругах царской свиты, причём граф Пален поддерживал этот план и советовал Императору строго наказать виновников, не считаясь с положением, занимаемым лицами, ответственными за происшедшее, и прежде всего великого князя Сергея, дядю Императора и московского генерал-губернатора, в то время как другие, особенно Победоносцев и его друзья указывали, что это может смутить умы и произведёт дурное впечатление на принцев и иностранных представителей, собравшихся в Москве».

Необходимо немного остановится на фигуре Константина Петровича Победоносцева, который преподавал законоведение и право отцу Николая Второго, и более того, являлся наставником самого Николая Александровича в бытность последнего Наследником русского Престола. В 1896 году К. П. Победоносцев занимал пост Обер-прокурора Святейшего Синода и имел большое влияние при дворе Николая Второго, так же, как и до этого имел большое влияние при дворе Императора Александра Третьего.

Так или иначе, Государь принял позицию Победоносцева и его сторонников, однако торжественные мероприятия были сокращены. Сама по себе мысль об отмене праздника, конечно, является абсолютно верной, но в те часы трудно осуществимой. Объявить народу о том, что праздник в связи с трагедией не состоится, расходитесь дескать по домам, было можно. Но одно дело, когда на праздник собралось 500 человек, и совершенно другое, когда количество людей переваливало за 800 тысяч, и многие из них проделали долгий и трудный путь из соседних губерний, чтобы попасть на этот праздник, увидеть своего Царя и получить от него подарок. Генерал Джунковский вспоминал: «Катастрофа произошла только на небольшом пространстве, всё остальное необъятное пространство Ходынского поля было полно народа, его было до миллиона, многие только под вечер узнали о катастрофе, народ этот пришёл издалека, и лишать его праздника вряд ли было бы правильным».

Но вернемся к описанию событий того ужасного дня: К 14 часам на торжества прибыл Государь Император Николай Александрович и Императрица Александра Федоровна. Через полчаса они направились в Петровский дворец, где принимали депутации от крестьян, после чего для волостных старшин был устроен обед в двух шатрах. А вечером состоялся бал во французском посольстве. Этот злополучный бал всегда является кульминацией обвинительных пассажей в адрес Государя, который якобы с большой радостью открыл бал с графиней Монтебелло, а Александра Фёдоровна, с не меньшим удовольствием танцевала с графом.

Стоит заметить, что данный приём готовился французской стороной задолго до коронации, и ему придавалось важное межгосударственное значение, так как он должен был способствовать налаживанию союзнических отношений между Россией и Францией.

Неоднократно цитируемый генерал Джунковский считал присутствие Царской четы на балу неповторимой ошибкой: «Вечером был бал во французском посольстве. Все были убеждены, что бал будет отменён. Увы! Опять была сделана непоправимая ошибка, бал не отменили, Их Величества приехали на бал».

А. П. Извольский писал: «Посланник маркиз де Монтебелло и его жена, пользовавшиеся большой любовью в русском обществе, зная, что происходит в Кремле, ожидали, что императорская чета не будет присутствовать на празднестве и предполагали отложить бал. Однако он состоялся, и я отчетливо вспоминаю напряженность атмосферы на этом празднестве.

Усилия, которые делались Императором и Императрицей при появлении их на публике, ясно были видны на их лицах.

Некоторые порицали французского посла за то, что он не проявил инициативы в вопросе об отмене бала, но я могу удостоверить, что маркиз и маркиза были вынуждены склониться перед высшей волей, направляющейся прискорбными советами, о которых я уже упоминал».

Таким образом, ни французский посол, ни Государь Император, ни Победоносцев, никто либо другой, не испытывали никакой радости от проведения этого бала, однако он всё же состоялся по инициативе российских дипломатов, как жест верности России союзническим отношениям. А посещение приёма Императорской четой, в создавшихся условиях, было знаком особого уважения и признательности французской стороне за организацию бала.

Современный публицист А. Степанов справедливо отмечает: «Приём у посла иностранной державы для руководителя государства – не развлечение, а работа. Конечно, можно было отменить приём. Но нужно иметь в виду, что у России и Франции только налаживались Союзнические отношения и всякая шероховатость могла быть использована враждебными государствами, чтобы расстроить возникавший союз. И Государь в этой непростой ситуации нашел достойный выход. Он посетил приём, чем подчеркнул верность России союзническим отношениям и заинтересованность в их развитии, но вскоре уехал…».

19 мая в Кремле состоялась панихида по погибшим на Ходынке в присутствии всей Императорской фамилии, после чего Императорская чета вместе с Великим Князем Сергеем Александровичем посетила Старо-Екатерининскую больницу, где были помещены раненые, а 20 мая посетили Мариинскую больницу.

Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна в письме к сыну Георгию Александровичу писала: «Я была очень расстроена, увидев всех этих несчастных раненых, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких. Это было душераздирающе. Но в то же время они были такие значимые и возвышенные в своей простоте, что они просто вызывали желание встать перед ними на колени. Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих. Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим Царя! Они как всегда были возвышенными, и можно было гордиться от сознания, что ты принадлежишь к такому великому и прекрасному народу. Другие классы должны бы были брать с них пример, а не пожирать друг друга, и главным образом, своей жестокостью возбуждать умы до такого состояния, которого я еще никогда не видела за 30 лет моего пребывания в России».

После трагедии Император Николай Александрович распорядился выплатить из своих собственных средств по 1000 рублей на семью погибшего, кроме того Государь оплатил и все расходы связанные с похоронами. Также, по свидетельству Джунковского: «была учреждена комиссия под председательством губернатора, были собраны крупные суммы денег, кроме ассигнованных из Министерства финансов, и все семьи до самой революции получали пособия».

В газетах публиковались списки пострадавших, которым в зависимости от степени тяжести травм выплачивались пособия. Полное пособие составляло 1000 руб. Неполные пособия составляли суммы по 750, 700, 500, 350 и 250 руб. Кроме этого, назначались ежегодные пенсии: по 24, 40 и 60 руб., выплачивались специальные пособия, «выданные в возврат расходов на погребение».

Однако, Императора Николая Второго и здесь желают оклеветать. Вот что написал в своей книге Марк Константинович Касвинов: «Мария Фёдоровна, мать царя, разослала по московским больницам тысячу бутылок портвейна и мадеры для тяжело раненых – из остатков кремлёвских запасов, какие ещё уцелели после трёх недель коронационных балов и банкетов.

Сын, вслед за матерью ощутивший позыв к милосердию, повелел выдать каждой осиротевшей семье пособие в 1000 руб. Когда же выяснилось, что погибших не десятки, а тысячи, он негласно взял назад эту милость и посредством разных оговорок одним снизил выдачу до 50-100 руб., других вовсе лишил пособия. Всего царь ассигновал на эту цель 90 тыс. руб., из них московская городская управа урвала 12 тыс. – в возмещение расходов на похороны жертв.

А сами коронационные торжества обошлись в 100 млн руб. – в три раза больше затраченного в том же году на народное просвещение. И не из личных средств царской семьи, а из казны, то есть из бюджета государства».

Итак, согласно данным, которые приводит Касвинов, вся помощь Императорской Семьи – это 90 тыс. рублей, да тысяча бутылок портвейна и мадеры, что на фоне астрономической суммы затраченной на коронацию, должно убедить любого человека в полнейшем лицемерии «ощутившего позыв к милосердию» Царя.

Давайте детально разберём, какие суммы были затрачены на организацию коронационных торжеств, какими суммами обладал Государь Император, и мог ли он позволить себе такие большие выплаты осиротевшим семьям.

Для сравнения я приведу затраты не только на коронацию 1896 года, но и на коронации отца и деда Николая Второго. В 1856 году общие расходы на коронационные торжества составили 5 322 252 руб. 91 коп. На коронацию Александра III в 1883 году потратили на 972 тыс. больше – 6 294 636 руб. Стоит напомнить, что коронационные торжества 1896 года во многом проходили по сценарию 1883 года, кроме этого, постоянно проводили параллели между затратами этих коронаций. Естественно, ни о каких баснословных 100 миллионах речь не шла, и идти не могла, все торжества 1896 года обошлись в 6 971 328 руб. 24 коп.

Теперь давайте определим, сколько денег должен был выделить Государь Император из своих личных средств для оказания помощи осиротевшим семьям. Официально погибло – 1389 человек. Умножив на обещанные 1000 руб., получаем 1 млн. 389 тыс. руб. Были ли такие деньги в распоряжении Императора? Безусловно, да. По-сути, у Царя было три возможных источника финансирования. Первый источник – это «собственные суммы», которые ежегодно пополнялись из Государственной казны на 200 000 рублей (так называемое «жалование» Императора). До того момента, как Николай Александрович стал Императором, он также получал жалование, сначала как Великий Князь, а после убийства Александр II, как Наследник Цесаревич. Ввиду того, что Цесаревич находился на полном попечении своих родителей, то к моменту восшествия на Престол на счёте скопилась приличная по тем временам сумма – 2 010 940 руб. 98 коп. и 355 000 франков (на 1 января 1896 года). 355 000 франков – это деньги доставшиеся в наследство от отца. К концу 1896 года на счёте было – 2 006 515 руб. 62 коп. и 355 000 франков. Таким образом, становится очевидным, что выплаты осиротевшим семьям производились не из этих сумм. Второй источник – бюджет Министерства Императорского двора, который примерно на 60 % формировался из средств Государственного казначейства, а оставшаяся часть – это доходы Удельного ведомства (прибыль от имущества, земель, добычи золота, заводов, фруктовых садов принадлежавших Императорской фамилии). Как писал видный чиновник Министерства двора: «При оценке дворцовой финансовой политики следует иметь в виду, что при неограниченной власти Царя он мог потребовать из государственной казны также неограниченную сумму на содержание Двора; но это не делалось, считалось недопустимым, неприличным. Отпуски на бюджет Министерства Двора обусловливались различными историческими наслоениями, увеличения их избегали до последней возможности». В 1896 году бюджет Министерства Императорского двора составлял примерно 23 млн руб. К сожалению, выяснить постатейные расходы бюджета за этот год не удалось, однако, вполне вероятно, что выплаты семьям производились именно из этих средств. Третий источник – это своеобразная подушка безопасности Романовых: так называемый «Запасной капитал», хранимый в процентных бумагах и достигавший колоссальной суммы в 44 712 239 руб.; и другие специальные «именные капиталы», например, «Капитал Царскосельской фермы», начало которому положил еще Александр I 16 февраля 1824 г.

Таким образом, действительное (полное) финансовое положение Министерства Императорского двора к 1 января 1886 г. определялось суммой в 65 912 735 руб.

Как видно из приведенных цифр, Император обладал необходимой суммой для оказания помощи осиротевшим семьям. Помимо Государя помощь оказывали и другие члены Императорской фамилии, так 27 мая 1896 г. «на усиление средств, поступивших от Ея Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны для устройства убежища детей, родители которых пострадали во время народного праздника на Ходынском поле 18 сего мая» было «принято в кассу Московской городской управы 10 000 рублей».

Необходимо также указать, что это было не первое большое пожертвование со стороны Николая II, так в 1891-1892 г. в России был неурожай, и Цесаревич Николай Александрович не только возглавил Комитет по борьбе с голодом, но и пожертвовал несколько миллионов рублей, полученных им в наследство от бабушки.

Касвинов в своей работе пытается нас убедить, что Николай Второй сперва распорядился выделить каждой осиротевшей семье по 1000 рублей, а когда «выяснилось, что погибших не десятки, а тысячи, он негласно взял назад эту милость». Давайте подумаем, могло ли это произойти в действительности?

В своем дневнике за 18 мая Государь записал следующее: «До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки и тут произошла страшная давка, причём, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек! Я об этом узнал в 10 1/2 ч. перед докладом Ванновского ; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном “народном празднике”. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и “Славься”…».

Согласно этой дневниковой записи, Николай Второй уже в 10:30 узнал не только о трагедии, но и о количестве погибших. Поэтому давая повеление помочь пострадавшим, Николай Александрович прекрасно осознавал, что потребуется выделить приличную сумму, а не 90 тысяч рублей, как нас пытаются убедить.

В 1896 году на Ваганьковском кладбище был установлен памятник жертвам давки на Ходынском поле по проекту архитектора Иллариона Александровича Иванова-Шица.

Для выяснения обстоятельств и истинных причин трагедии было возбуждено следствие во главе с графом Паленым. В итоге, московский обер-полицмейстер Власовский и его помощник были сняты с занимаемых должностей, а Великий князь Сергей Александрович (получивший в народе прозвище «князь Ходынский») просил отставку, однако Государь её не принял.

Во время следствия московские власти в лице Генерал-губернатора Сергея Александровича и Министерство Императорского двора в лице графа Воронцова-Дашкова взваливали всю вину за происшедшее друг на друга.

«Так как устройство народного гулянья было изъято из ведения генерал-губернатора и передано всецело Министерству двора, – писал Джунковский, – то я и не принимал в нем никакого участия, и принятие мер охраны также не касалось нашей комиссии – охрану на Ходынском поле также взяло на себя Министерство двора в лице дворцового коменданта… Великому князю как хозяину столицы, конечно, это не могло быть приятным, он реагировал на это тем, что совершенно устранился от всякого вмешательства не только по отношению устройства самого гулянья, но даже и по отношению сохранения порядка».

К величайшему сожалению, ни Джунковский, ни Великий Князь Сергей Александрович, ни многие другие московские чиновники не принимали должного участия, считая, что в работу «коронационной комиссии во главе с Бером» лезть не следует, забывая при этом, что главенствующая роль Министерства двора не освобождала всех их от принятия необходимых мер по обеспечению порядка.

Детальное рассмотрение всего случившегося позволяет сделать однозначный вывод: все обвинения в адрес Императора Николая Александровича в недостойном поведении, лицемерии и безразличии к судьбе пострадавших, не выдерживают никакой критики, и являются ничем иным, как попыткой оклеветать Государя, используя для этого все возможные средства, вплоть до прямой фальсификации цифр и фактов.

P. S. Согласно нормам современного русского языка такие слова, как «царь», «император», «империя» и им подобные пишутся со строчной (маленькой) буквы, если только с них не начинается предложение. Я очень трепетно отношусь к родному языку, и всегда выступаю против ошибок в устной и письменной речи, а также чрезмерного и неуместного «засорения» языка иностранными словами и фразами. Однако же, в рамках данной работы, я буду сознательно допускать однотипные орфографические ошибки, ибо моё глубокое уважение к Отечественной истории буквально заставляет меня игнорировать определённые языковые правила и писать некоторые слова с заглавной буквы.

Владимир Фёдорович Джунковский – адъютант великого князя Сергея Александровича (1891-1905), московский вице-губернатор (1905-1908), московский губернатор (1908-1913), командир Отдельного корпуса жандармов и товарищ министра внутренних дел (1913-1915).

Записки генерала Джунковского.

Ходынская катастрофа 1896 года в Москве

Во многом в популярных исторических книгах были искажены события Ходынской катастрофы во время коронации (в мае 1896 года) в Москве императора Николая II. Особенно в этом преуспели в советские времена, доказывая, что прежде существовавший «самодержавный строй» был испокон веков антинароден и, кроме дикой эксплуатации крестьянства и пролетариата, для блага России ничего не нес. Всячески искажался истинный образ царской четы, чтобы посеять ненависть, вытравить из памяти и сознания народа положительные моменты достойной жизни в Российской империи, которая ненамного отличалась в то время от других цивилизованных стран мира, а по ряду позиций их превосходила. К сочинению непристойных пасквилей на царскую семью и к мистификации исторической действительности был привлечен даже известный и талантливый писатель Алексей Толстой (например, «Заговор императрицы» и подложный «Дневник Анны Вырубовой»). Позднее в этом преуспели и многие другие, включая популярного в советском обществе писателя Валентина Пикуля, «исторические» романы которого порой не имели ничего общего с реальными событиями. Однако они экранизировались (например, фильм «Агония»), выходили в широкий прокат в кинотеатрах и деформировали не только реальные события истории Российской империи, но и психологию рядовых граждан по отношению к прошлому нашей страны.

Существует устоявшийся миф (с подачи воспоминаний отправленного в отставку графа С.Ю. Витте), что якобы царская чета во время Ходынской катастрофы веселилась и до упада танцевала на устроенном торжественном приеме во французском посольстве. Обратимся к архивным документам и личным бумагам Императорской фамилии, чтобы представить реальную картину тех трагичных событий.

В самом деле какой-то злой рок, казалось, отметил судьбу Николая II скорбной печатью. Шла молва, что в день крестин Августейшего новорожденного, в то время, когда шествие направлялось из храма под торжественный перезвон колоколов, орден Св. Андрея Первозванного, жалуемый при рождении каждому великому князю, вдруг неожиданно сорвался с подушечки, которую нес церемониймейстер, и с шумом упал на пол. «Недоброе, худое предзнаменование», - роптали между собой суеверные люди. В действительности, как утверждают исторические документы, такого происшествия не было. Однако эта мысль невольно возникала вновь, когда впоследствии царствование Николая II, начавшись страшной Ходынской катастрофой в дни коронования императора в Москве, было отмечено печатью многих трагических вех истории российской: памятное всем Кровавое воскресенье 9 января в Петербурге, неудачная Русско-японская война, революционные события 1905–1907 гг., жестокая бойня Первой мировой войны, всепожирающее пламя революции 1917 года и начавшейся гражданской междоусобицы. Предчувствие рока постепенно проникло в сознание императора, и он знал, что «Господь ведет его по пути Иова», надо только претерпеть, а там дальше… Божья воля.

Иногда, в некоторых ситуациях, император Николай II не упускал случая, чтобы напомнить своим собеседникам о том, что день его рождения приходится на день чествования Св. Иова Многострадального, его небесного покровителя.

Несправедливые критики императора Николая II часто обвиняют его во всех земных грехах, всячески подчеркивая его моральное «ничтожество». Обычно в этом ряду в первую очередь отмечается Ходынская катастрофа в дни коронации императора.

Венчание на царство - важное событие в жизни монарха, в особенности, когда он проникнут глубокою верою в свое призвание, какой был проникнут Государь Николай II.

Задолго до назначенного дня в Москву, древнюю столицу России, стали собираться знатные гости. Коронация состоялась 14 мая 1896 года в Успенском соборе Кремля. После литургии, которую Государь выслушал стоя, сняв с себя венец, он принял миропомазание. В этот миг колокольный звон и салют в 101 выстрел возвестили народу, что Св. Таинство совершилось. Митрополит Палладий ввел Государя в алтарь через царские врата, и там он приобщался к Святым Тайнам «по царскому чину». Торжественность и пышность церемоний коронации Николая II удивили многие иностранные делегации со всего мира. Эти торжества, проводимые в Москве, впервые были сняты в то время на кинопленку, и фрагменты этой документальной хроники мы часто можем наблюдать на экранах наших телевизоров и поражаться безмерному ликованию простого народа.

Интерес к действительной и неискаженной истории Российского государства со времен горбачевской перестройки в нашем обществе значительно усилился и, особенно в последние годы. Многие ранее запретные темы стали доступны, все более открываются спецхраны архивов и библиотек, переводятся на русский язык многие эмигрантские воспоминания и научные исторические работы иностранных авторов. Это позволяет, в какой-то мере, раскрыть так называемые белые пятна истории. Однако многие темы остаются еще недостаточно изученными, а представления заграничных авторов о нашей истории порой весьма схематичны и шаблонны (иногда просто враждебны), особенно повествование о таких узловых моментах, где не хватает доступных подлинных исторических документов. Поэтому каждый вдумчивый читатель на своем пути бесконечного процесса постижения истины должен помнить об этих субъективных моментах и пытаться сопоставлять прочитанные популярные исторические работы, в силу своих конкретных возможностей, с документальными материалами.

Однако вернемся к нашим событиям, посмотрим, как они описаны в некоторых исторических книгах. Попытаемся уточнить и восполнить недостающие фрагменты, а также совместно определить: где мифы, а где реальность.

Последующие празднества коронации (18 мая) омрачены были катастрофой на Ходынском поле. На этом обширном пространстве, служившем для парадов и учения войск, собралась толпа свыше полумиллиона человек, с вечера ждавшая назначенной на утро раздачи подарков - кружек с гербом и вензелями царской четы, а также гостинцев. Ночь прошла спокойно, но толпа все прибывала и прибывала. Около 6 часов утра (по словам очевидца) «толпа вскочила вдруг, как один человек, и бросилась вперед с такой стремительностью, как если бы за нею гнался огонь… Задние ряды напирали на передние, кто падал, того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням. Катастрофа продолжалась всего 10–15 минут. Когда толпа опомнилась, было уже поздно» .

Во многих исторических работах (даже последних лет) эти печальные события были отражены в общих чертах: «По роковому стечению обстоятельств, последующие дни коронационного празднества были неожиданно омрачены известной катастрофой на Ходынском поле. Здесь на обширном пространстве собралась толпа свыше полумиллиона человек, ожидавшая обещанной раздачи коронационных подарков и гостинцев. Вследствие неожиданного количества собравшихся людей, полиция не сумела справиться с толпой, и в момент начала раздачи подарков произошла невероятная давка» . Через короткое время порядок был восстановлен, но было уже поздно. Погибших на месте и умерших в ближайшие дни, оказалось, по официальным данным, 1282 человека, раненых - несколько сот . (По другим данным - 1389 человек скончавшихся).

Даже в те времена далекой от нас эпохи можно было видеть разную оценку этой трагедии. Некоторые из общественных деятелей позднее говорили, что при коронации Людовика XVI во Франции или на торжествах королевы Виктории I в Англии в 1887 году погибло гораздо больше народа, чем на Ходынке, но эти события не подымали «на щит» и они никак не отразились на популярности «венценосцев». Нашим современникам можно вспомнить также многочисленные жертвы во время похорон «отца народов» И.В. Сталина в марте 1953 г., количество их до сих пор составляет государственную тайну. Таких примеров мировая история человечества знает немало. Однако это не может быть оправданием того, что случилось.

Программа народных торжественных празднеств в Москве предусматривала традиционную для самобытной Руси бесплатную раздачу царских гостинцев. Для этих целей, как и во время коронации императора Александра III, определили за Тверской заставой восточную часть обширного Ходынского поля, т. е. традиционное место народных гуляний и проведения парадов войск. На пространстве в один квадратный километр выстроили 150 буфетов и 10 павильонов для раздачи подарков и угощения. Проходы к ним ограждали заборы и рвы. Так было и в 1883 году (при коронации Александра III), тогда раздаточных палаток соорудили меньше, всего 100, и пришедших, в количестве около 200 тысяч человек, удалось обслужить без всяких происшествий. Коронационная комиссия, сформированная министром Императорского Двора графом И.И. Воронцовым-Дашковым, решила в 1896 году воспроизвести в точности то, что происходило тринадцатью годами ранее. Празднование для народа власти определили на 18 мая, которое должно было начаться раздачей праздничного хлеба, колбасы, сластей, пива, эмалированной кружки с символикой и полотенца, в которое все это было упаковано. В специальном павильоне, воздвигнутом на краю поля, к полудню должны были собраться высокие гости - министры, двор, иностранные гости; ожидался приезд царя и царицы. При появлении Государя на балконе этого павильона, обращенного к полю, должен был играть большой оркестр, а затем уже поднятый на мачте флаг возвестил бы о начале раздачи подарков.

«Народный праздник» планировалось по регламенту начать 18 мая, официально в полдень (с прибытием императора), но уже накануне, вечером 17-го, из прилегающих к Москве районов на Ходынку собралось не менее полумиллиона человек, а некоторые утверждали, что их было около 700 тыс. Все прибывали крестьяне из более отдаленных мест. Среди толпы было много женщин и детей. Все жаждали получить бесплатные гостинцы, которые, как «глаголила тысячеустая народная молва», представлялись необычайно щедрыми. Многие верили слухам и надеялись, что будут раздавать и деньги.

Вначале толпа вела себя довольно спокойно: кто-то грелся около костра на окраине, кто-то спал вповалку на земле, кто-то поддерживал себя водкой, некоторые пели и плясали. Порядок, однако, не нарушался: перейти запретную черту, отделявшую собравшихся от палаток, из которых планировалась выдача подарков, никто не смел. Но вскоре после полуночи (около 3 часов) тревожная атмосфера начала постепенно накаляться. Народ все прибывал, становилось все теснее и теснее, стали спасть своих детей, поднимая их над головами. Прошел ропот, что распорядители, как на Руси испокон веков водится, начали уже выдавать подарки «своим», и на всех не хватит. Огромная толпа необычайно заволновалась, загудела как встревоженный улей.

С рассветом началось то, что некоторые очевидцы потом назовут «светопреставлением». Все произошло внезапно и случайно: около шести часов утра кто-то, стоявший наверху ближайшей трибуны, махнул шапкой. Толпа приняла это за разрешающий сигнал и рванулась за линию к будкам. Народная стихия проявилась во всем своем ужасе. Полицию и казаков, в количестве примерно двухсот человек, смели в одно мгновение. Задние ряды напирали на передние, многие из которых падали, проваливались в ямы, а живые продолжали напирать под давлением народных масс и двигались по телам, не обращая внимания на крики, вопли и стоны, спасая себя.

Палатки трещали, а раздатчики в страхе выбрасывали в толпу узелки с подарками, чтобы избавиться от опасности быть раздавленными, что лишь усиливало неразбериху и сумятицу. К 7 часам удалось в какой-то мере справиться с давкой. Прибыли полицейские подкрепления и солдаты, толпа отступила и рассеялась, оставив после себя тела убитых и изувеченных. Как в итоге следствия судебно-медицинские эксперты установили, что в течение дня на Ходынском поле одни потерпевшие погибли от асфиксии, другие - от солнечного удара, а раздавлены были уже потом, будучи мертвыми. Беспечность московских властей, во главе которых был генерал-губернатор, дядя царя - великий князь Сергей Александрович, в итоге стоила жизни 1389 человекам (количество погибших, вероятно, превышало официально названное число). Эвакуация множества трупов, по свидетельству некоторых очевидцев, продолжалась до четырех часов второй половины дня.

Уже к 8 часам утра 18 мая к генерал-губернатору, великому князю Сергею Александровичу поступило сообщение о происшедшем. Первоначально полагали, что погибло около ста человек. Но вскоре стало вырисовываться ужасающее положение дел. Беспрерывно надрывался телефон с все новыми уточнениями. Вытребовали «для умиротворения» и оцепления два батальона из сводного полка великого князя Константина Константиновича. В половине десятого утра о несчастье доложили императору Николаю II, но скрыв истинное положение дел. Он был потрясен.

Император сам лично расспросил московского полицмейстера, но тот находился в шоке и ничего внятного сказать не мог. Дядя царя великий князь Сергей Александрович и министр Императорского двора граф И.И. Воронцов-Дашков более или менее вразумительно все объяснили. Но реальное положение (до конца еще не выясненное) лишь умножила печаль. Император отдал распоряжение провести тщательное расследование причин трагедии.

«В полдень царь и царица поехали на Ходынское поле. По дороге встретили подводы, на которых под рогожами просматривались тела погибших. Николай II остановил карету, вышел, поговорил с возчиками. Те ничего толком не знали, сказали лишь, что перевозят в Екатерининскую больницу убиенных» .

Первое официальное правительственное сообщение о трагическом происшествии было весьма кратким: «Сегодня, 18-го мая, задолго до начала народного праздника, толпа в несколько сот тысяч двинулась так стремительно к месту раздачи угощений на Ходынском поле, что стихийною силою своею смяла множество людей. Вскоре порядок был восстановлен, но, к крайнему прискорбию, последствием первого натиска толпы было немало жертв: до 10 часов пополудни погибших на Ходынском поле и скончавшихся от полученных увечий тысяча сто тридцать восемь (1138) человек. Его Императорское Величество, глубоко опечаленный совершившимся, повелел оказать пособие пострадавшим - выдать по тысяче рублей на каждую осиротевшую семью и расходы на похороны принять на Его счет» .

Как можно убедиться, император Николай II незамедлительно отозвался на случившуюся народную беду, но кардинально изменить уже ничего не мог.

На самом Ходынском поле к приезду Государя и Государыни почти ничто не напоминало о происшедшем. Торжественно развевались государственные флаги, радостная толпа кричала «ура» и многие подбрасывали вверх головные уборы, когда наконец увидели царя и царицу на балконе павильона. Оркестр непрестанно исполнял «Боже, Царя храни» и «Славься».

Вечером же по утвержденной заранее программе Николай II и Александра Федоровна присутствовали на бале, устроенном французским послом графом Густавом Монтебелло (1838–1907). По соображениям высокой политики категорически отказаться от официального раута царская чета не имела возможности.

Этот бал имел важную политическую подоплеку: демонстрацию союза между Россией и Францией. Молодой император Николай II уже знал, что в день его коронации Париж был украшен русскими флагами, там прошли дружеские демонстрации. Занятия во французских школах и лицеях в тот день отменили, солдаты получили увольнения, а чиновники раньше времени были отпущены по домам. Президент Феликс Фор и члены правительства присутствовали на торжественном богослужении в русском соборе Святого Александра Невского на рю Дарю в Париже .

Такого открытого выражения дружеских симпатий к Российской империи не наблюдалось в то время ни в одной другой стране мира. И вот теперь, что же, император должен отказаться от посещения приема и этим нанести обиду французским союзникам? Государь сначала хотел отменить визит, но его сановники уверили, что за границей этого не поймут, начнутся разные кривотолки по всему миру, которыми могут воспользоваться враги России. По соображениям международного престижа молодая царская чета решила сделать визит вежливости. Николай II с супругой Александрой Федоровной поехали к французскому послу Монтебелло, но оставались там недолго. Большой же бал у австрийского посла, который Берлин и Вена готовили в противовес французскому торжеству, намеченный программой на следующий день, был вообще отменен…

Однако то, что после трагической катастрофы все празднества не отменили совсем, потрясло многих. Считается, что такому повороту событий воспрепятствовал московский губернатор, великий князь Сергей Александрович, хотя сам Николай II хотел остановить торжества. Имеется свидетельство в воспоминаниях заметного чиновника Министерства Императорского Двора В.С. Кривенко (1854–1931), который в личной беседе предложил царскому духовнику отцу И.Л. Янышеву (1826–1910) настоять на отмене праздников. Протопресвитер не стал этого делать, сославшись на невозможность беспокоить Государя подобными заявлениями. «Я убежден, - писал много лет спустя в своих воспоминаниях В.С. Кривенко, - что именно вмешательство духовника подействовало бы и спасло бы Николая II от многого, что потянулось цепью за таким вызывающим пренебрежением к народному горю» .

В воспоминаниях графа С.Ю. Витте, в частности, приводится и другое мнение. Он пересказал высказывание китайского посланника Ли Хунчжана, который в беседе с великим князем искренно удивлялся, зачем вообще о происшествии на Ходынском поле доложили молодому императору: «Ну, у вас государственные деятели неопытные; вот когда я был генерал-губернатором, то у меня была чума и поумирали десятки тысяч людей, и я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно, никаких болезней нет, что все население находится в самом нормальном состоянии… Ну, скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником вашего Государя, я, конечно, все от него скрыл бы. Для чего его бедного огорчать? Подумаешь, тысяча погибших…» . С.Ю. Витте по этому поводу в своих воспоминаниях скептически, с сарказмом, резюмировал: «Слава Богу, хоть от Китая мы все-таки ушли немножко вперед».

Многие газеты вскоре подробно описывали трагическое происшествие. Бесчисленные репортеры, в первую очередь либерального крыла, озадачились традиционным для России вопросом: кто виноват? Дело доходило порой до травли некоторых ответственных представителей властей предержащих. Вскоре эту волну подхватили радикалы и всех мастей нелегалы, особенно находившиеся в далекой эмиграции, получив такой веский аргумент в своей пропаганде и неожиданную помощь в борьбе против самодержавия. Им было всегда ясно: кто виноват. По традиционной формуле оппозиции: «Чем хуже, тем лучше!» они спешили дать ответ на вопрос: «Что делать?»

Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович хотел устраниться от всех неприятностей, т. к. по большому счету не чувствовал за собою прямой вины и записал в своем дневнике19 мая такую фразу: «Вчерашнюю катастрофу раздувают сильно возможно и враги, и друзья» .

Члены Императорской фамилии по-разному отнеслись к этому несчастью. Великий князь Александр Михайлович (1866–1933), находясь после Октябрьской революции в эмиграции, писал о Ходынской катастрофе по памяти и часто сгущая краски для красного словца: «Согласно программе празднеств, раздача подарков народу должна была иметь место в 11 час. утра на третий день коронационных торжеств. В течение ночи все увеличивавшиеся толпы московского люда собрались в узких улицах, которые прилегали к Ходынке. Их сдерживал только очень незначительный наряд полиции. Когда взошло солнце, не менее пятисот тысяч человек занимали сравнительно небольшое пространство и, проталкиваясь вперед, напирали на сотню растерявшихся казаков. В толпе вдруг возникло предположение, что правительство не рассчитывало на такой наплыв желающих получить подарки, а потому большинство вернется домой с пустыми руками.

Бледный рассвет осветил пирамиды жестяных кубков с императорскими орлами, которые были воздвигнуты на специально построенных деревянных подмостках.

В одну секунду казаки были смяты и толпа бросилась вперед.

Ради Бога, осторожнее, - кричал командовавший офицер, - там ямы…

Его жест был принят за приглашение. Вряд ли кто из присутствовавших знал, что Ходынское поле было местом учения саперного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был, по крайней мере, целый корпус, чтобы остановить этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины прижимали к груди детей, мужчины отбивались и ругались.

Пять тысяч человек было убито, еще больше ранено и искалечено. В три часа дня мы поехали на Ходынку. По дороге нас встретили возы, нагруженные трупами. Трусливый градоначальник старался отвлечь внимание царя приветствиями толпы. Но каждое “ура” звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдерживать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжелая сцена. Старшее поколение великих князей всецело поддерживало московского генерал-губернатора.

Мой брат великий князь Николай Михайлович ответил дельной и ясной речью. Он объяснил весь ужас создавшегося положения. Он вызвал образы французских королей, которые танцевали в Версальском парке, не обращая внимания на приближавшуюся бурю. Он взывал к доброму сердцу молодого императора.

Помни, Ники, - закончил он, глядя Николаю II прямо в глаза, - кровь этих пяти тысяч мужчин, женщин и детей останется неизгладимым пятном на твоем царствовании. Ты не в состоянии воскресить мертвых, но ты можешь проявить заботу об их семьях… Не давай повода твоим врагам говорить, что молодой царь пляшет, когда его погибших верноподданных везут в мертвецкую.

Вечером император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея [Александровича] заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка. Мы, четверо, покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета» .

Издатель газеты «Новое Время» оппозиционно настроенный А.С. Суворин (1834–1912) записал в своем дневнике с большой печалью об этом трагичном для России событии: «18 мая 1896 г. Сегодня при раздаче кружек и угощения задавлено, говорят, до 2000 человек. Трупы возили целый день, и народ сопровождал их. Место ухабистое, с ямами. Полиция явилась только в 9 ч., а народ стал собираться в 2. Бер (председатель особого установления по устройству коронационных народных зрелищ и празднеств, свитский генерал. - Н.Е. ) публиковал несколько раз о кружках, и в Москву в эту ночь по одной Московско-Курской дороге пришло более 25 000 человек. Что это была за толпа и за ужас! Раздававшие бросали вверх гостинцы, и публика ловила. Что за день, Боже мой! Одна баба говорит: “До 2000 надавили. Я видела мальчика лет 15, в красной рубашке. Лежит, сердечный”. Сзади мужик под 30: “Я бы мать высек, что она пускает таких детей. До 20 лет не надо пускать. Ишь, зарились на пустяк какой. Кружку эту через две недели можно купить за 15 коп.”. - “Кто же знал, что беда такая будет?” Было много детей. Их поднимали, и они спасались по головам и плечам. “Никого порядочного не видел. Все рабочие да подрядчики лежат”, - говорит молодой человек о задавленных. Справедливо говорят, что ничего не следовало раздавать народу. Теперь не старое время, когда толпа в 100 000 была в диковинку. Нынешняя толпа полумиллионная, и это должны были предвидеть. В 20 минут 4-го Государь и Государыня проехали обратно по Тверской, сопровождаемые криками. Сколько я мог заметить, враждебности в толпе не было заметно. Воронцов, министр двора, сам в 9 ч. дал знать Государю, что задавлено 200 человек, по слухам, и сам поехал на место, чтобы проверить. Говорили, что царь под влиянием этого несчастья не явится на народное гулянье. Но он был там. Я только что уезжал с Ходынки, около двух часов, когда он ехал к Петровскому дворцу. /…/

Что за сволочь это полицейское начальство и это чиновничество, которые ищут только отличиться. Где проезжает высшее общество, там приготовляют все места за два часа, за три часа, расставляют городовых непрерывной цепью, казаков и т. д., а о народе никто не думает. /…/

Сегодня как раз обед старшин в Петровском дворце. Гибель тысячей едва ли прибавит им аппетита. Несколько трупов привезли в часть, расположенную на Тверской площади, против дома генерал-губернатора. В Москве, по крайней мере, все просто делается: передавят, побьют и спокойно развозят при дневном свете, по частям. Сколько слез прольется в Москве и в деревнях. 2000 человек - ведь это битва редкая столько жертв уносит. В прошлое царствование ничего подобного не было. Дни коронации стояли серенькие, и царствование было серенькое, спокойное. Дни этой коронации ясные, светлые, жаркие. И царствование будет жаркое, наверное. Кто сгорит в нем и что сгорит? /…/

Камергеру Дурасову я сегодня напел резких речей, когда он сказал, что напрасно доложили Государю о погибших. Их - 1138. Завтра на Ваганьковском кладбище будет устроен морг и там будут разложены трупы для определения фамилий и проч.» .

Теперь обратимся к другим историческим источникам. В частности, по поводу Ходынской катастрофы император Николай II записал 18 мая 1896 г. в своем дневнике:

«До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10? ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12? завтракали, и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном “народном празднике”. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и “Славься”.

Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор[янства]. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello (Монтебелло Луи-Густав, французский посол в России. - В.Х. ). Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.» .

Московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович записал в этот день в дневнике: «18 мая. Утром ко мне [граф] Воронцов с известием, что на Ходынке народ прорвался на праздник и много подавленных - я послал туда Гадона узнать; сам должен был ехать к Ники - тут же Власовский - подтвердил тоже, но порядок водворен быстро. Ники сам его расспрашивал. В 2 ч. цари были в павильоне - энтузиазм громадный. Засим обед волостных старшин - речь Ники чудная и то же дворянству. Я в отчаянии от всего случившегося - около тысячи убитых и 400 раненых! Увы! Все падает на об[ер]-полицм[ейстера], когда распоряжалась там исключительно Корон[ационная] комиссия с Бером! Около? 11 ч. на бал франц[узского] посла Montebello великолепно устроено - цари ужинали. Жара 19’ в тени» .

В этот же день великий князь Константин Константинович сделал также подробную запись в своем дневнике:

«Сегодня утром я с дядей Карлом-Александром и его свитой (из русских при нем и его внуке состоял генерал-адъют[ант] князь Барклай де Толли Веймар[ский] и нашего полка флиг[ель]-адъют[ант] Кира Нарышкин) был на месте закладки памятника Александру II. Водил нас П.В. Жуковский.

Дома услыхал от людей, что будто ранним утром, когда на Ходынском поле, где в 2 часа должен был начаться народный праздник, раздавали народу от имени Государя кружки и посуду (кружек было заготовлено? миллиона), произошла страшная давка, и оказалось до 300 человек, задавленных до смерти. Тяжело было ехать к 2-м часам на народный праздник, зная, что уже до начала было столько несчастий. Перед самым нашим выездом мне дали знать по телефону, что 2 батальона моего сводного полка потребовано по дороге на Ходынское поле. По пути мы видели множество войск гвардейской кавалерии и пехоты; они становились шпалерами по Тверской. Сам я не видел, но мне говорили некоторые, между прочим Митя (брат К.Р., великий князь Дмитрий Константинович. - В.Х. ), что по дороге попадались навстречу пожарные с большими фургонами, переполненными трупами несчастных пострадавших.

На поле перед павильоном, выстроенным для Государя против Петровского дворца, собралось семьсот тысяч народу, т. е. более чем Наполеон привел с собою в Москву. Тут говорили, что погибших уже не 300, а около 1500. Когда Их Величества показались на балконе павильона, грянуло оглушительное “ура”. Это была торжественная, дух захватывающая минута. Огромный хор пел “Боже, Царя храни” и “Славься” при колокольном звоне и громе пушек. /…/

Вечером Их Величества и все мы были на балу у французского посла (угол Воздвиженки и Шереметьевского переулка, д[ом] графа А.Д. Шереметева). Французское правительство отпустило великолепную мебель и гобелены на украшение дома. Весь вечер проходил с кн[ягиней] С.Н. Голицыной и ужинал рядом с ней. Слышал от Витте, что из Государственного казначейства отпускается 300 000 рублей в помощь семьям, пострадавшим на народном празднике» .

Младший родной брат царя, великий князь Михаил Александрович (1878–1918) записал в этот день в дневнике:

Погода чудная. Утром в 9 ч. Андрей (великий князь Андрей Владимирович. - В.Х. ), Jiocha и я поехали в Нескучное. Там сели верхом и поехали к деревне, где видели домик, где в двенадцатом году гр. Кутузов имел военное совещание. Оттуда вернулись в Нескучное и оттуда в коляске как приехали [вернулись] в Кремль. После завтрака мы поехали на Ходынское поле, где был народный праздник. Когда Ники и Аликс приехали, то вся эта толпа в 700 000, которая стояла перед павильоном, стала кричать ура. После этого депутации, которые представлялись Ники три дня тому назад, завтракали в Петровском на дворе. Вернувшись в Кремль, мы вскоре пили чай. В 8 ч. был обед. Сегодня бал у французского посла. Все поехали. Я не поехал (слава Богу).

Сегодня случилось ужасное несчастие: народ собирался на Ходынское поле уже с вечера, и утром было около 700 000 народа и раздавленных было » .

Старшая сестра царя, великая княгиня Ксения Александровна (1875–1960) отмечала в дневнике о печальных событиях:

Кошмаричный день! Вчера уже с вечера целая масса народа валила со всех сторон на Ходынку - для сегодняшнего народного праздника - и сегодня рано утром вся эта толпа хлынула к месту раздачи угощения. От этой ужаснейшей давки и сильного натиска было раздавлено до смерти масса людей - в том числе, конечно, и дети! Говорят, что число убитых к вечеру уже доросло до 1400, но Ники донесли что 360, а раненых около 1000. Канавы и колодцы, конечно, способствовали гибели несчастных! Около 8 ч. утра удалось водворить некоторый порядок, и тут только увидели, что случилось! Говорят, что все поле было усеяно трупами убитых и до самого вечера находили тела. Что за кошмар ужасный! Конечно, только об этом и думали и говорили весь день. - Сидела немного у Мама утром. В это время мы еще ничего не знали, а перед завтраком д. Сергей и полицмейстер донесли об этом Ники. - Георгий [Михайлович] зашел к нам. Завтракали у Мама, как всегда /…/.

В? 3 ч. поехали в Петровское на праздник! Хорош праздник! - Пыль жестокая. В павильоне масса народа - все Августейшие особы! Внизу только одна огромная толпа и оркестр, и хор. 4 раза играли гимн, а потом “Славься” без конца! На душе было грустно и тяжело. Похороны были там, увозили еще фуру с убитыми! Ужас! Ура все-таки было чудное! Оттуда мы поехали домой, а Ники и Аликс отправились в Петровский двор[ец], где на дворе был устроен обед для старшин. Ники сказал им чудную речь, а также дворянству.

Дома чай пили с Папа Мишель (великий князь Михаил Николаевич. - В.Х. ), Георгием [Михайловичем], Настасией (великая княгиня Анастасия Михайловна. - В.Х. ) и Сергеем [Михайловичем]! Позже пошли к Мама. Присутствовали при ванне толстенькой [цесаревны] О[льги] Н[иколаевны]. - Она очень мила.

Обедали у Мама в 7-ом [часу] после чего пошла одеваться. В? 11-го [часа] поехали на бал к Montebello (в доме Шереметевых). Конечно, мы были расстроены и совсем не в подобающем расположении духа! Ники и Аликс хотели уехать через полчаса, но милые дядюшки (Сергей и Владимир) умоляли их остаться, сказав, что это только сентиментальность (“поменьше сентиментальности”) и сделает скверное впечатление! Вздор!

Бедные Н[ики] и А[ликс] были совсем грустные, конечно. Была масса цветов, очень красиво.

Гобелены во всех комнатах, но жара адская! Со всех так и лил пот! 1-й c.d. c Румынским, Nando. 2-й с Георгием [Михайловичем]. Потом чай. Мазурку просидела с Georgie. Много болтали и совсем не танцевали. Ники сидел рядом. Мои соседи Tino и Ernie. Сейчас же после уехали и легли в? 3 ч.» .

Вспоминая состоявшийся вечером 18 мая 1896 г. бал во французском посольстве, Б.А. Энгельгардт (1877–1962) писал, что «глядя на лицо Государя, видно было, насколько он угнетен случившимся. Вечером на балу… всем бросился в глаза напряженный разговор Государя с великим князем Сергеем Александровичем, который, в качестве генерал-губернатора Москвы, являлся ответственным за все происшедшее». Бал был великолепен, «танцы сменялись танцами, между прочим, одна кадриль была составлена почти исключительно из членов различных царствующих домов в Европе. Роскошные букеты живых цветов приносили корзинами, кроме того дамам раздавали красивые веера - все казалось прекрасно, но какой-то незримый гнет, какая-то тревога чувствовалась в залах, мешавшая нарядной толпе беззаботно отдаваться веселью» .

Начальник французского Генштаба генерал Р.Ш. Буадефр решил обратиться к русскому царю со словами сочувствия и напомнил, что несчастные случаи бывают везде - «”например, у нас во Франции во время коронации Людовика XVI…” Он не кончил… Он почувствовал полярный холод вокруг, и конец фразы застыл у него на языке», - так описал эту историю парижский журналист П. д’Альгейм .

Конечно, можно было вспомнить еще, что в Англии, в 1887 году, когда отмечали «золотой юбилей» - 50-летие вступления на престол королевы Виктории I, тоже случилась давка, и сотни людей погибли.

Однако там, в отличие от России, никто так огульно не ругал всю власть и не требовал сменить всех высших должностных лиц, целя в опоры «самодержавного строя», а это кампания в печати начинала набирать обороты по всему миру. В этой критике преуспели и многие члены большого Императорского Дома Романовых.

В воспоминаниях (на тот момент вице-губернатор Курской области, а позднее заместитель министра внутренних дел) генерала П.Г. Курлова (1860–1923) упоминается: «В чем же заключается вина в Ходынской катастрофе только что вступившего на престол молодого Государя Императора, который в дни священного Своего Коронования всей душой стремился слиться со своим народом, восторженно Его всюду встречавшим?

Ведь устройством народных празднеств на Ходынке заведовали специально назначенные для этого должностные лица, а во главе Московской администрации стоял родной дядя Государя великий князь Сергей Александрович, впоследствии зверски убитый. Ни у одного из близких к Государю не нашлось гражданского мужества доложить Ему в первую минуту всю правду о грандиозности несчастья. В головах этих людей господствовала столь присущая придворной сфере мысль о невозможности нарушения церемониала и стремление скрыть от Государя правду. Всякий, кто хотя немного знал Государя Императора, всегдашнею мыслью которого, повторяю, была отеческая забота о своих подданных, ни на миг не усомнится, что, знай Он правду, на Ходынке не звучала бы днем музыка, а уже утром Царь и народ благоговейно внимали бы трогательным песнопениям православной панихиды» .

Отзывы на произошедшее бедствие по всему миру были самые разные. В этой связи стоит отметить еще ряд эпизодов, которых на самом деле не было, но выдаются на сегодняшний день в некоторых произведениях историков и писателей за вполне реальные. На мой взгляд, это делается с единственной целью, негативно обличить, в частности, образ Николая II, а в целом всю Российскую империю. В упомянутой нами ранее книге известной английской писательницы Э. Тисдолл имеются такие строки о Ходынской катастрофе: «Когда порядок был восстановлен, в разных частях Ходынского поля лежало пять тысяч убитых и вдвое больше раненых.

Перепуганный обер-полицмейстер Москвы приказал очистить Ходынку до прибытия туда Императора. Затем ускакал с докладом к Великому Князю Сергею Александровичу.

Разбуженный полицейским чином, на которого возложил заботы о проведении празднества, Великий Князь вместе с ним отправился на Ходынское поле. Увидев масштабы трагедии, он, как ни в чем не бывало, заявил, что обратится к Императору и спросит, желает ли тот, чтобы празднества продолжались.

По мнению Вассили, при встрече Великого Князя с Императором первый утаил от него масштабы несчастья. Несомненно, его спокойный вид оказал воздействие на Николая II. Однако Сергей Александрович спросил, следует ли отменить торжества. Из этого Император мог бы заключить, что жертвы многочисленны.

Я не вижу причин, чтобы закрыть Ходынское поле из-за того, что там раздавили несколько человек, - заявил тот. - Когда собирается такая толпа, подобное неизбежно.

В комнате находилось несколько человек, слышавших слова Императора. Вскоре они стали известны всей России. Монархисты могли простить его за них по причине его неведения о том, что там произошло, но слова эти забыты не были.

Вскоре чиновникам, находившимся на Ходынском поле, стало ясно, что до прибытия туда Императора и Императрицы убрать все следы трагедии невозможно. Несколько сотен трупов были поспешно спрятаны под Императорским павильоном солдатами, и множество было положено обратно в канавы и закидано ветками и землей. Естественно, этого монархи не знали, заняв места под тентом павильона под жидкие аплодисменты гостей. Они также не знали, покидая Ходынку спустя несколько часов, что под ними была мертвецкая. Однако революционеры распустили слух по всей России, что якобы молодые Император и Императрица даже не поморщились, узнав, что сидят на трупах собственных подданных.

Вечером того же дня французский посол давал бал по случаю коронации. То было время, когда Франция старалась сблизиться с Россией. Ходили слухи, что это будет самый великолепный бал во время коронационных торжеств. Французский посол явился к Императору и предложил отменить бал ввиду известных обстоятельств.

Как и другие иностранцы, посол хорошо знал о разыгравшейся страшной трагедии. Иностранные гости чрезвычайно удивились тому, что Император и Императрица пришли на Ходынское поле, как на праздник. Еще большее изумление вызвало известие о том, что бал состоится.

Если даже Императору и не были известны все факты, то к этому времени он должен был быть более информированным, чем утром. Все остальные члены Императорской фамилии, похоже, знали все детали. Зять Императора, Сандро (Великий Князь Александр Михайлович), который был его близким другом, заявил, что сам он и его братья были настолько возмущены решением провести бал, что решили его бойкотировать. С целью соблюсти приличия они представились французскому послу в начале бала. Обменявшись парой слов с хозяином и хозяйкой бала и не попрощавшись с Императором и Императрицей, “Михайловичи” покинули здание посольства. Их протест не остался незамеченным. Еще больше удручал тот факт, что Император и Императрица танцевали все танцы» .