Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

1418 г. (отрывок)

Житие Сергия Радонежского - основателя Троице-Сергиева монастыря и одного из сподвижников московского великого князя Дмитрия Ивановича - было составлено учеником Сергия монахом Епифанием Премудрым. Епифаний начал собирать материалы для будущей биографии через год или два после смерти Сергия (25 сентября 1392 года). Сначала им было написано Похвальное слово Сергию, затем - несохранившиеся "главы" о жизни Сергия и, наконец, на основании черновых свитков и тетрадей - первоначальный вид жития 1418 года. К сожалению, он не дошел до наших дней, однако известия этого жития содержатся в последующих переработках Епифаниевой биографии Сергия, выполненных южнославянским писателем-агиографом Пахомием Сербом в конце 30-х - начале 40-х годов XV века.

Одна из статей жития 1418 года, сохранившаяся в последующих переработках, - "О победе над Мамаем" - отражает начальный этап развития легенды о личном участии Сергия Радонежского в подготовке Куликовской битвы.

О ПОБЕДЕ НАД МАМАЕМ

Божьим попущением за наши грехи пришла весть, что ордынский князь Мамай собрал великое войско, всю орду безбожных татар, и идет на Русскую землю. И всех людей охватил великий страх. А великодержавный князь, что тогда держал скипетр Русских земель, достохвальный и победоносный великий Дмитрий... пришел к святому Сергию, ибо большую веру имел к старцу, чтобы спросить его, повелит ли ему выступить против безбожных, так как знал, что Сергий добродетелен и обладает даром пророчества. И святой, выслушав великого князя, благословил его, вооружил молитвой и сказал: "Подобает тебе, господин, заботиться о врученном тебе от бога христоименитом стаде. Иди против безбожных и, с божьей помощью, победишь и с великой славой живым возвратишься в свое отечество". И великий князь сказал: "Если бог мне поможет, отче, поставлю монастырь во имя Пречистой Богоматери". И сказав это, принял благословение и быстро отправился в путь.

И так, собрав всех своих воинов, выступил против безбожных татар. И увидев, как велико войско их, многие начали сомневаться, многие были объяты страхом, раздумывая, как им спастись. И внезапно в тот час прибыл гонец с посланием от святого, где было сказано: "Без всякого сомнения, господин, смело иди против злобы их. Не бойся: во всем поможет тебе бог".

И тогда великий князь Дмитрий и все войско его, наполнившись дерзостью, вышли против погапых, и князь сказал: "Великий бог, создавший небо и землю, помоги мне в битве с противниками твоего имени". И так сразились.

Многие тела падали, и бог помог великому победоносному Дмитрию, и побеждены были поганые татары и смертной погибели преданы были. Увидели поганые божий гнев и божие негодование, и все побежали. Крестоносная же хоругвь, долго преследуя врагов, бесчисленное множество их погубила. Одни убежали, израненные, иных поймали живьем. И был дивный день и чудная победа, и если прежде оружие блестело, то теперь оно было окровавлено кровью иноплеменников. И все носили знаки победы. И здесь сбылось пророческое слово: "Один гнал тысячу, а двое - десять тысяч".

А святой, о котором выше сказано, что он имел дар пророчества, все это знал, будто был рядом, видел издалека на большие расстояния, откуда за много дней не дойти, и молился с братиею, благодаря господа за победу над погаными.

Немного времени прошло с тех пор, как до конца были побеждены безбожные, и все случившееся святой рассказал братьям: победу и смелость великого князя Дмитрия Ивановича, описал славную победу над погаными, а всех, убитых ими, назвал по именам и молился о них всемилостивому богу.

А достохвальный и победоносный великий князь Дмитрий, одержав славную победу над врагами-варварами, возвращается со многою радостью в свое отечество. И без промедления приходит к святому старцу Сергию, благодаря его за добрый совет и всесильного бога прославляя и благодаря за молитвы старца и братию, и с сердечною радостью рассказал все случившееся, как много милостей господь оказал ему, и богатую милостыню дал монастырю...

Перевод А.И. Плигузова, выполнен по "Хрестоматии" Н.К. Гудзия, воспроизводящей текст "Хрестоматии" Ф.И. Буслаева и сверенной со списком жития, хранящимся в отделе рукописей Государственной библиотеки имени В.И. Ленина (Троицкое собрание, III, № 21); по определению Б.М. Клосса, этот список середины 80-х годов XVI века принадлежит к Основному виду Пространной редакции жития Сергия (редакция была составлена в митрополичьей книгописной мастерской в 20-х годах XVI века на основании Епифаниева жития Сергия, а также третьей, четвертой и пятой Пахомиевых редакций).

На пути к совершенству святые проходили множество испытаний. Терпели голод, холод, нужду, утеснения. А доводилось ли им переживать состояние творческого кризиса? Неужели все творения святых отцов, которые теперь изданы во множестве томов, писались на одном дыхании?

Перенесёмся в самый конец 14 века. Москва восстанавливается из пепла после разорения ханом Тохтамышем. Многие храмы столицы расписывает великий византийский художник Феофан Грек. А помогать ему приходит самый известный на Руси писатель Епифаний, которого современники прозвали Премудрым. Забравшись высоко на леса, они ведут неспешную беседу, свободно переходя с русского языка на греческий. Говорят о граде Константинополе и далёких странах, о своих общих знакомых, но больше всего о творчестве.

Феофан Грек:

Сколько уж лет прошло, как преподобный игумен Сергий предал душу Богу. Не понимаю, Епифаний, почему ты, ученик его, который стольким обязан обители Святой Троицы, до сих пор не написал житие его?

Епифаний Премудрый:

Легко тебе говорить, отец Феофан. Ты не глядя на творения древних изографов, можешь по памяти любой образ написать. Ты у князя Владимира Серпуховского всю Москву как она есть написал на стене. А я, думая о множестве великих дел преподобного Сергия, становлюсь как бы безгласен. Недоумение и ужас охватывают меня. Как могу я, бедный, всё житие великого Сергия по порядку написать? Откуда лучше начать, чтобы по достоинству обо всех его подвигах рассказать? Может кто-то значительнее и разумнее меня напишет житие?

Феофан Грек:

А не боишься быть осуждённым, как тот ленивый раб из притчи Христовой, который свой талант в землю зарыл?

Епифаний Премудрый:

Боюсь оказаться и ленивым рабом и неплодной смоковницей. Как у смоковницы были одни листья, так и у меня только книжные одни листы, а плода добродетели нет. Преподобный Сергий без лени в подвигах пребывал, а я и своих подвигов не имею, и о его трудах написать ленюсь…

Епифаний Премудрый жил в сложное и интересное время. То была эпоха жестоких войн и смертоносных эпидемий. Старые империи рушились, новые зарождались. Но вместе с тревожными ожиданиями разворачивался настоящий подъём духовной жизни и культуры. Живший тогда же преподобный Андрей Рублёв являл собой вершину изобразительного искусства своего времени. Творения Епифания Премудрого – стали лучшим выражением той эпохи в литературе.

Более всего преподобный Епифаний известен житиями своих великих современников: святителя Стефана Великопермского и преподобного Сергия Радонежского. С обоими он был хорошо знаком.

Как и преподобный Сергий, Епифаний происходил из Ростовской земли. В молодости он ушёл в ростовский монастырь во имя Григория Богослова, называемый Затвор. Ростовский затвор представлял собою уникальный для Руси прообраз университета. Там была обширная библиотека со славянскими и греческими книгами, велась работа по переписыванию книг и составлению летописей. Епифаний оказался одним из самых способных жителей Затвора. Он не только много раз перечитал все славянские книги в библиотеке, но и выучил греческий язык.

В Затворе Епифаний познакомился с другим искателем просвещения. Был им Стефан – уроженец далёкого северного города Великого Устюга. Оба инока проводили в библиотеке всё свободное время, обсуждали прочитанные книги, часто спорили между собой. Епифаний мечтал отправиться на юг к древним центрам христианского мира. Увидеть Святую Софию в Царьграде, побывать на Святой горе Афон и в Иерусалиме. Стефан мечтал уйти на север. Там за его родными местами начиналась Пермь Великая – страна народа коми, который еще не знал Христа. Обучившись в Затворе, он думал послужить Богу проповедью Евангелия среди язычников.

В 1379 году желание Стефана исполнилось он начал проповедовать в Перми Великой. Епифаний в это время ищет духовного наставника и строгой монашеской жизни. Тогда-то ему и повстречался смиренный игумен монастыря Святой Троицы по имени Сергий.

Известный по всему православному миру монастырь еще не был похож на ту Троице-Сергиеву Лавру, которую знаем мы. Состоящий из одних деревянных построек, он располагался на вырубленном островке посреди дремучего леса, и кроны деревьев шумели над келиями подвижников. Под руководством преподобного Сергия Епифаний прошёл школу высокой монашеской жизни, увенчав свою учёность христианскими добродетелями.

В 1392 году игумен Земли русской скончался. Мысль о том, что нужно запечатлеть образ святого в Житии, пока живы свидетели его подвига, сразу же пришла к Епифанию. Уже через год он начинает собирать материалы и делает первые записи, но дело не идёт. А вдруг не хватит мастерства и Житие не отразит всего масштаба личности преподобного?

Год за годом работа над житием Сергия Радонежского откладывается. Епифаний, по-видимому, исполняет свою давнюю мечту и совершает путешествие в Константинополь, на Афон, и в Иерусалим. Затем работает в Москве при дворе святителя митрополита Киприана. В 1396 году, когда в столице умирает его давний друг Стефан, Епифания нет рядом. Эта весть потрясает его до глубины души, и вскоре он описывает его жизнь.

«Слово о житии и учении» святителя Стефана Великопермского настолько же уникальный памятник литературы, насколько уникальна жизнь выдающегося древнерусского миссионера. Стефан отправился в северную страну, простиравшуюся от Великого Устюга до Урала. Обратил множество язычников ко Христу. Создал для своей паствы алфавит. Перевёл богослужение и Священное Писание. Состязался с языческими жрецами.

Рассказывая историю своего великого друга, Епифаний Премудрый сравнивает Стефана с равноапостольным Кириллом просветителем славян. Он даёт пространный экскурс в историю возникновения различных алфавитов: еврейского, греческого, славянского и этим подчёркивает значение дела святого Стефана. В уста главного оппонента Стефана волхва Пама, он вкладывает речь о том, как предки современных коми гордились богатством своей земли и умением жить в суровых условиях. Теперь Пермь Великая входит в семью христианских народов, как некогда вошла Русь. В руках Епифания Премудрого, события произошедшие в лесном севером краю, становятся частью всемирной истории.

Прошло больше четверти века со дня преставления преподобного Сергия, когда Епифаний Премудрый понял, что никто так и не написал его жития. Никто не сделал того, что собирался сделать он сам. Опасаясь не успеть и всем сердцем попросив помощи у своего почившего духовного отца, старец-книжник берётся за главный труд своей жизни. Вскоре после его завершения он сам мирно предаёт свой дух Господу.

Всё главное, что мы знаем о жизни Сергия Радонежского, известно нам из жития, написанного Епифанием Премудрым. Праведность родителей Сергия – Кирилла и Марии, которые до наших дней служат образцом христианского супружества. История о том, как детстве будущему преподобному явился ангел, вдохновившая художника Нестерова на создание великой картины. Жизнь преподобного Сергия в лесной чаще и борьба с искушениями. Благословение князя Дмитрия Ивановича на битву с Мамаем, ставшее важным фактом национальной истории.

У понятия «талант» есть два значения. Евангельское значение указывает на спасение души, а обыденное на достижение совершенства в каком-либо деле. Побеждая творческую немощь молитвой и трудом, преподобный Епифаний Премудрый реализовал свой талант во всех смыслах. Вместе с Сергием и Стефаном, автор их Житий прославлен во святых.

Биографические сведения о Епифании весьма скудны и в значительной степени предположительны. Родился он в Ростове в первой половине XIV в. В 1379 г. принял пострижение в ростовском монастыре Григория Богослова. В дальнейшем подвизался в Троицком Сергиевом монастыре. Он бывал в Иерусалиме и на Афоне, вероятно, путешествовал по Востоку. Умер Епифаний в 20-х гг. XV в.

За свою начитанность и литературное мастерство он и получил прозвание «Премудрый». Перу Епифания принадлежат два жития: «Житие Стефана Пермского», написанное им в 1396—1398 гг., и «Житие Сергия Радонежского», написанное между 1417—1418 гг.

Киприан в авторском вступлении к «Житию Петра», как отмечалось выше, говорит, что житие святого должно служить украшением святому. Особенно ярко именно эта цель жития — словесная похвала — проявилась в епифаниевском «Житии Стефана Пермского». В этом памятнике агиографии, как отметилв свое время В. О. Ключевский, Епифаний «больше проповедник, чем биограф».

Обычные слова не в силах выразить величие подвижника, но автор рассказа о святом — земной человек, и, призывая на помощь бога, уповая на покровительство святого, деяния которого он описывает, агиограф стремится в своем творении так пользоваться обычными средствами языка, чтобы у читателя создалось представление о необычности святого по сравнению со всеми остальными людьми.

Поэтому языковая вычурность, «плетение словес» — это не самоцель, а средство, с помощью которого автор может прославить героя своего повествования.

Одной из типических черт агиографического жанра, что особенно бросается в глаза в памятниках панегирического стиля, является крайняя степень самоуничижения агиографа.

В одной из такого рода тирад Епифаний пишет: «Аз бо есмь груб умом и словом невежа, худ имея разум и промысл вредоумен, не бывшу ми въ Афинех от уности, и не научихся у философов их ни плетениа риторьска, ни ветийскых глагол, ни Платоновых, ни Аристотелевых бесед не стяжах, ни философиа, ни хитроречиа не навыкох, и спроста отинудь весь недоуменна наполнихся».

Авторское признание в своей неучености, невежестве, в своей простоте противоречит остальному тексту произведения, в котором ученость проявляется в обилии цитируемых источников, а «риторские плетения» представлены более чем обильно, — искусный литературный прием, направленный все к той же цели: прославить, возвеличить святого.

Если автор Жития, блещущий в своем произведении и ученостью и риторским искусством, не устает говорить о своем ничтожестве, то читатель и слушатель Жития должны были чувствовать себя особенно ничтожными перед величием святого.

Кроме того, авторские признания в своей неучености и литературной беспомощности, противоречащие действительному тексту, написанному этим самым автором, должны были создать впечатление, что все написанное — некое божественное откровение, наитие свыше.

В «Житии Стефана Пермского» Епифаний достигает настоящей виртуозности в своем словесном восхвалении Стефана. Выбор поэтических средств, композиционное построение текста — строго продуманная, тщательно отработанная литературная система. Традиционные поэтические приемы средневековой агиографии у Епифания усложнены, обогащены новыми оттенками.

Многочисленныеамплификации, нанизывание одних сравнений на другие, перечисление в длинных рядах варьирующихся традиционных метафор, ритмика речи, звуковые повторы придают тексту особую торжественность, приподнятость, эмоциональность и экспрессивность.

Вот, например, одна из характеристик героя, начинаемая с авторского самоуничижения: «Да и аз многогрешный и неразумный, последуя словесем похвалений твоих, слово плетущи и слово плодящи, и словом почтити мнящи, и от словес похваление събираа и приобретаа и приплетаа пакы глаголя: что еще тя нареку? — Вожа заблужьдшим, обретателя погыбшим, наставника прельщеным, руководителя умом ослепленым, чистителя оскверненым, взискателя расточеным, стража ратным, утешителя печальным, кормителя алчющим, подателя требующим, наказателя несмысленым...» и т. д.

«Плетение» похвалы святому — основная цель и задача «Жития Стефана Пермского». Но все же в этом пышном похвальном панегирике просветителю Пермской земли встречаются и жизненные зарисовки, и исторически конкретные факты. Они появляются в описании быта пермяков, в рассказах об их идолах, об их охотничьем искусстве, в рассуждениях Епифания об отношениях между Москвой и Пермью.

Центральная, наиболее обширная часть Жития — рассказ о борьбе Стефана с пермским волхвом Памом — имеет сюжетный характер, насыщена бытовыми зарисовками, живыми сценами.

Следует отметить оригинальность заключительной похвалы в «Житии Стефана Пермского». Похвала эта состоит из трех плачей — пермских людей, пермской церкви и автора, «инока списающа».

Подобного рода житийная похвала, в форме плачей народа, церкви и автора, встречается только у Епифания. Ничего похожего мы не найдем ни в переводных житиях, ни у русских агиографов до Епифания и после него. Плачи эти носят книжно-риторический характер, но создавал их Епифаний под влиянием народных плачей.

Он сам сравнивает плач пермской церкви со вдовьим причетом: «[Церковь] не хотяше утешитися, но и утешения не приимаше, глаголющи: не брезете мене, не брезете, да ся наплачю; не дейте мене, да ся насыщу плача, обычай бо есть вдовам новоовдовевшим плакатися горко вдовьства своего».

Некоторые обороты из плача церкви перекликаются с мотивами устного народного причета: «Увы мне, свете очию моею, камо заиде... вмале повеселихся с ним... к кому же привергуся, да сотворит ми увещание, еже от печали утешение».

Второе сочинение Епифания Премудрого, «Житие Сергия Радонежского», вскоре после составления его Епифанием было переработаноПахомием Логофетом. Текст пахомиевской редакции «Жития Сергия» дошел до нас в многочисленных списках, разных редакциях и вариантах, и четкого представления о том, каков был вид епифаниевского текста этого жития, у нас, по существу, нет.

В общих чертах мы можем утверждать, что это Житие, написанное Епифанием, носило более повествовательный характер, чем «Житие Стефана Пермского», стилистически было более спокойным и строгим, более насыщенным фактическим материалом.

Целый ряд эпизодов «Жития Сергия» имеет своеобразный лирический оттенок (рассказ о детстве отрока Варфоломея — будущего Сергия, эпизод, повествующий о просьбе родителей Сергия не уходить в монастырь до их смерти, чтобы было кому помочь им в старости, и т. п.).

Если в «Житии Стефана Пермского» Епифаний показал себя виртуозом-стилистом, то в «Житии Сергия» он представал мастером сюжетного повествования. Не боясь впасть в преувеличение, мы с полным основанием должны назвать Епифания Премудрого великим писателем русского средневековья.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

(2-я пол. XIV в.- после 1443 (?), Троице-Сергиев мон-рь?), прп. (пам. в Соборе Радонежских святых и в Соборе Ростово-Ярославских святых), иером. Троице-Сергиева монастыря, ученик прп. Сергия Радонежского, агиограф. Сведения о Е. П. заимствуются из его сочинений. Поскольку в них содержится критика политики вел. кн. Иоанна I Даниловича Калиты в Ростове, можно предположить немосковское происхождение книжника. Вероятно, Е. П. принял постриг в ростовском мон-ре во имя свт. Григория Богослова - Затворе,- имевшем во 2-й пол. XIV в. богатую б-ку. Е. П. писал о своей дружбе в 70-х гг. XIV в. со св. Стефаном (впосл. ставшим епископом Великопермским) в Затворе, книжники часто спорили о толковании текстов. По наблюдениям В. О. Ключевского , Е. П. хорошо знал НЗ и ВЗ, Псалтирь, святоотеческую и житийную лит-ру (Ключевский. Древнерус. жития. С. 91- 92). По-видимому, в Ростове вместе со св. Стефаном он изучал греч. язык. Полученные знания Е. П. использовал в своих путешествиях в К-поль, на Афон и в Иерусалим, о к-рых известно из его сочинений (ряд исследователей отождествляют Е. П. с иноком Епифанием, автором «Сказания о пути к Иерусалиму»; см.: Прохоров. 1988. С. 211), путешествия Е. П. мог совершить в 80-х гг. XIV - нач. XV в.

Из ростовской обители Е. П. перешел в Троице-Сергиев мон-рь (это могло произойти вскоре после 1379, когда св. Стефан оставил Затвор, намереваясь отправиться с миссионерской проповедью к зырянам). (По предположению Б. М. Клосса , Е. П. принял постриг в Троице-Сергиевом мон-ре 12 мая 1375; данная т. зр. не принята др. исследователями.) Став учеником прп. Сергия, Е. П. начал делать записи о жизни святого после его кончины, последовавшей осенью 1392 г. В 90-х гг. XIV в. Е. П. переселился в Москву. Он отсутствовал в столице весной 1395 г., когда там скончался свт. Стефан Пермский. Почившему святителю было посвящено 1-е сочинение Е. П., написанное, вероятно, вскоре после кончины святого,- Житие свт. Стефана (представляется неубедительной датировка Жития сент. 1406 - мартом 1410 (Клосс. 1998. Т. 1. С. 98)). При написании Жития Е. П. опирался как на собственные воспоминания, так и на сведения, полученные от др. людей. Уже для этого произведения характерен присущий Е. П. историзм: пристальное внимание к фактам, детализированность их изложения. Е. П. отмечает близкое знакомство свт. Стефана с вел. кн. Василием I Димитриевичем , с митр. св. Киприаном , сообщает важные сведения о церковной жизни Ростова и Москвы в 70-х - нач. 90-х гг. XIV в., о новообразованной Великопермской епархии (см. Вологодская и Великоустюжская епархия), перечисляет князей, правивших в Сев.-Вост. Руси в 1395-1396 гг. Житие свт. Стефана известно более чем в 20 полных списках XV-XVII вв., не считая сокращенных вариантов и выписок; наиболее ранний список - РНБ. Собр. Вяземского. № 10, 1480 г. По-видимому, ко времени написания Жития свт. Стефана Е. П. еще не был рукоположен во иерея (автор себя называет «худым и недостойным, убогим иноком», «иноком списающим»).

В дек. 1408 г., во время похода ордынского эмира Едигея на Сев.-Вост. Русь, Е. П. бежал из Москвы в Тверь и нашел прибежище у архим. Корнилия (в схиме Кирилла), настоятеля тверского Спасо-Афанасиевского монастыря. По-видимому, архим. Кириллу адресовано послание Е. П. 1415 г. (известно в одном списке XVII-XVIII вв. (РНБ. Солов. № 1474/15. Л. 130-132), где оно озаглавлено «Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшего к некоему другу своему Кириллу»). (Отождествление адресата послания Е. П. с архим. тверского мон-ря Кириллом признается не всеми - см.: Конявская. 2007. С. 164.) Послание Е. П. было ответом на несохранившееся письмо Кирилла, в котором последний вспоминал о виденных им в Евангелии, принадлежавшем Е. П., 4 миниатюрах с изображением к-польского собора Св. Софии. В ответном письме Е. П., называющий себя «изографом», рассказал, что эти рисунки он копировал с рисунков Феофана Грека , с которым, живя в Москве, был знаком и к-рый «великую к моей худости любовь имеяше». В послании Е. П. содержатся уникальные сведения о великом художнике: Е. П. сообщает, что Феофан Грек расписал более 40 каменных церквей и неск. светских построек в К-поле, Халкидоне, Галате, Кафе, Вел. Новгороде, Н. Новгороде, Москве; книжник описывает творческую манеру Феофана.

Из письма Е. П. также следует, что к 1415 г. он уже не жил в Москве, возможно, он вернулся из Твери в Троице-Сергиев мон-рь. В Троицком мон-ре в 1418 г. Е. П. приступил к составлению Жития прп. Сергия на основе записей, сделанных книжником в продолжение более 20 лет. Житие прп. Сергия Е. П. писал как на основе собственных воспоминаний, так и опираясь на известия, которые он получил от др. современников преподобного. В отличие от редакций Жития, созданных позднее Пахомием Логофетом , Житие прп. Сергия, написанное Е. П., насыщено биографическими деталями, содержит много информации об окружении прп. Сергия (текст впосл. сокращен). Житие прп. Сергия в редакции Е. П. известно в составе Пространной редакции Жития прп. Сергия в списках не ранее XVI в. Созданный Е. П. текст начинается с предисловия и заканчивается гл. «О худости порт Сергиевых и о некоем поселянине», последующее изложение событий принадлежит Пахомию Логофету. Можно предположить, что Е. П. не успел закончить свой труд и просил Пахомия, прибывшего в Троице-Сергиев мон-рь ок. 1443 г. (Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 113-114), его продолжить. Пахомий Логофет в послесловии к Житию прп. Сергия так пишет о беседах с Е. П.: «Сиа же азь, смерени таха иеромонахь Пахомие, пришедшу ми вь обытел святого и виде чюдеса, часто бывающа от ракы богоноснаго отца. Паче же уведевь от самого ученика блаженаго, иже многа лета, паче же от самого вьзраста унаго, жившаго сь святиимь, гляголю же Епифаниа» (цит. по автографу Пахомия - РНБ. Соф. № 1248. Л. 374). К этому же периоду пребывания Е. П. в Троице-Сергиевом мон-ре относится составление книжником Похвального слова прп. Сергию. По мнению В. А. Кучкина, Похвальное слово, в к-ром говорится о нетленности мощей прп. Сергия, было написано после обретения и переложения мощей святого в раку, что произошло 5 июля 1422 г. (Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 116-117; Он же. О времени написания. 2003. С. 407-419). Клосс полагает, что Слово было создано 25 сент. 1412 г. в связи с освящением восстановленного Троицкого храма (Клосс. Т. 1. С. 148). По-видимому, в этот период Е. П. являлся братским духовником, об этом сообщается в одном из вариантов Жития прп. Сергия, написанном Пахомием Логофетом: «Беше и духовник в велицеи лавре всему братству». Возможно, данные слова являются позднейшей вставкой, поскольку в авторском варианте этой фразы нет (см.: Шибаев. 2006. С. 53-58).

Е. П. был литературно одарен. Свой стиль, сформировавшийся под влиянием последователей тырновской книжной школы, в частности Григория Цамблака , сочинения которого были известны на Руси уже в 1-й трети XV в., Е. П. определял как «плетение словес». Для лит. манеры Е. П. характерны ритмизированность текста за счет использования однокоренных и созвучных слов, умножение метафор, эпитетов и сравнений, эмоциональность, широкое привлечение библейских образов. Несмотря на орнаментальность стиля, сочинения Е. П. богаты фактическим содержанием, изложенным точно и обстоятельно, что делает их ценным историческим источником.

Мн. исследователи отождествляют Е. П. с писцом части Троицкого Стихираря (РГБ. Ф. 304/1. № 22) Епифаном, оставившим на полях книги неск. записей, в т. ч. исторического содержания. Кодекс был создан, возможно, в 1380, или в 1403, или в 1413 г. (Лифшиц А. Л. О датировке Стихираря из б-ки Троице-Сергиевой лавры // Хризограф. М., 2003. Вып. 1. С. 96-101). Клосс атрибутировал писцу Епифану еще 2 рукописи: пергаменный Пролог (ныне разделен на 2 части - РГБ. Ф. 304/1. № 33 и БАН. 17.11.4) и пергаменный сборник РГБ. Ф. 304/1. № 34. Исследователь датировал рукописи соответственно 80-90-ми гг. XIV в. и нач. XV в. (Клосс. Т. 1. С. 92-96). Не подвергая сомнению тождество почерков, А. Л. Лифшиц предложил отнести обе рукописи к нач. XV в. Против отождествления Е. П. с писцом Епифаном выступил Кучкин, указавший на тот факт, что известны 3 монаха с именем Епифаний, жившие в Троицком мон-ре в кон. XIV - 1-й пол. XV в. (Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 113-114).

Без достаточных оснований высказывались предположения о том, что Е. П. является автором неск. памятников древнерус. лит-ры: «Слова о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русскаго» (критику атрибуции данного текста Е. П. см.: Антонова М. Ф. «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго»: (Вопросы атрибуции и жанра) // ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 140-154), предисловия к рассказу о смерти Тверского вел. кн. св. Михаила Александровича, плачей о митр. Киприане и Тверском еп. св. Арсении (критику атрибуции данных текстов Е. П. см.: Конявская. 2007. С. 150-168, 299-300). Неверным является мнение Клосса об участии Е. П. в создании летописных памятников: Троицкой летописи и свода 1418 г. Киевского митр. Фотия (Клосс. Т. 1. C. 91-128; Т. 2. C. 63-90; см. критику гипотезы: Кучкин. Антиклоссицизм. 2003. С. 117-127). Недоказанным представляется предположение о Е. П. как об авторе Повести о нашествии ордынского эмира Едигея на Русь в 1408 г. (Трофимова Н. В. Об использовании агиограф. стиля «плетения словес» в воинских повестях XV в. // Мир житий. М., 2002. С. 170-174; см. критику гипотезы: Конявская. 2007. С. 230, 246-248). Е. П. приписывают составление окружного послания митр. св. Фотия 1415-1416 гг. (Прохоров. Памятники переводной и русской литературы. XIV-XV вв. Л., 1987. С. 120), участие в написании Поучения митр. Фотия Московскому вел. кн. Василию I Димитриевичу и авторство послесловия к переводу ханских ярлыков Русским митрополитам (Клосс. 1998. Т. 1. С. 108-110).

Кончину Е. П. следует отнести ко времени после 1443 г., поскольку около этого года он встречался в Троице-Сергиевом мон-ре с Пахомием Логофетом. Др. датировки (наиболее распространенная - не позже 1422 (см., напр.: Прохоров. 1988. С. 218)) не могут считаться обоснованными.

Соч.: Житие и подвизи преподобнаго и богоноснаго отца нашего игумена Сергиа чюдотворца и малоисповедание от Божественых чюдес его // ВМЧ. Сент. Дни 25-30. СПб., 1883. Стб. 1463-1563; Слово похвально преподобному отцю нашему Сергию // Там же. Стб. 1563-1578; Житие и подвизи...; Слово похвально... // Тихонравов Н. С. Древние Жития прп. Сергия Радонежского. М., 1892 ; Житие св. Стефана, епископа Пермского / Изд. Археогр. комис., под ред. В. Г. Дружинина. СПб., 1897; Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа // ВМЧ. Апр. Дни 22-30. М., 1915. Стб. 988-1109; Выписано из послания иеромонаха Епифания, писавшаго к некоему другу своему Кириллу / Подгот. текста, пер. на совр. рус. яз. и коммент.: О. А. Белоброва // ПЛДР. XIV - сер. XV в. М., 1981. С. 444-447, 581-582; Святитель Стефан Пермский: К 600-летию со дня преставления / Ст., текст, пер. с древнерус., коммент., ред.: Г. М. Прохоров. СПб., 1995; Похвальное слово Сергию Радонежскому; Житие Сергия Радонежского // Клосс Б. М. Избр. труды. М., 1998. Т. 1. С. 271-341.

Лит.: Ключевский. Древнерусские жития. С. 88-132, 247, 351; Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб: К вопросу о редакциях Жития Сергия Радонежского // ТОДРЛ. 1953. Т. 9. С. 145-158; Воронин Н. Н. Литературные источники в творчестве древнерус. зодчих // Там же. 1957. Т. 13. С. 364-374; Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого: (Кон. XIV - нач. XV в.). М.; Л., 1962; Дмитриев Л. А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ. 1964. Т. 20. С. 72-89; он же. Сюжетное повествование в житийных памятниках кон. XIII-XV вв. // Истоки рус. беллетристики. Л., 1970. С. 208-262; Белоброва О. А. О некоторых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках // ТОДРЛ. 1966. Т. 22. С. 91-100; Мansоn J. P. Studies in Russian Hagiography During the Period of the Second South Slavic Influence: Diss. / Harvard Univ. Camb. (Mass.), 1968; Викзелл Ф. Цитаты из книг Свящ. Писания в сочинениях Епифания Премудрого // ТОДРЛ. 1971. Т. 26. С. 232-243; Голейзовский Н. К. Епифаний Премудрый о фресках Феофана Грека в Москве // ВВ. 1973. Т. 35(60). С. 221-225; Гриxин В. А. Проблемы стиля древнерус. агиографии XIV-XV вв. М., 1974; Коновалова О. Ф. Изобразительные и эмоциональные функции эпитета в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. 1974. Т. 28. С. 325-334; она же. Конструктивное и стилистическое применение цитат в Житии Стефана Пермского, написанном Епифанием Премудрым // ZfS. 1979. Bd. 24. H. 4. S. 500-509; Кitсh F. М . The Literary Style of Epifanij Premudryj «Pletenije sloves». Münch., 1976; Байчева М. Канонът и природата в агиографията през XIV-XV в.: (Григорий Цамблак и Епифаний Премъдри) // Търновска книжовна школа. София, 1984. Т. 3: Григорий Цамблак: Живот и творчество. С. 151-160; Bercoff G. B. Sulla poetica nel Medio Evo Slavo Ortodosso: Il «Poslanie» di Epifanij a Kirill di Tver // Europa Orientalis. Salerno, 1985. Vol. 4. P. 7-28; Прохоров Г. М. Епифаний Премудрый // СККДР. 1988. Вып. 2. Ч. 1. С. 211-220 [Библиогр.]; Кириллин В. М. Епифаний Премудрый как агиограф Сергия Радонежского: проблема авторства // ГДРЛ. 1994. Сб. 7. Ч. 2. С. 264-275; Клосс Б. М. Избр. труды. М., 1998. Т. 1; 2001. Т. 2 (по указ.); Конявская Е. Л. Авторское самосознание древнерус. книжника (XI - сер. XV в.). М., 2000. С. 151-154, 160-164; она же. Очерки по истории тверской лит-ры. М., 2007 (по указ.); Кучкин В. А. О древнейшем списке Жития Сергия Радонежского // Тр. ГИМ. М., 2002. Вып. 135: Поволжье и сопредельные территории в средние века. С. 96-107; он же. Антиклоссицизм // ДРВМ. 2003. № 3(13). С. 113-127; он же. О времени написания Слова похвального Сергию Радонежскому Епифания Премудрого // От Др. Руси к России нового времени. М., 2003. С. 407-419; он же. О времени написания сгоревшей в 1812 г. Троицкой летописи // Ad fontem = У источника: Сб. ст. в честь С. М. Каштанова. М., 2005. С. 237-242; Духанина А. В. К вопросу об атрибуции Пространной редакции Жития Сергия Радонежского: Лингвист. данные // ДРВМ. 2006. Вып. 3(25). С. 5-19; она же. Специфика употребления глагольных форм в Похвальном слове Сергию Радонежскому в сравнении с др. сочинениями Епифания Премудрого // Там же. 2007. Вып. 3(25). С. 127-128; Шибаев М. А. Житие Сергия Радонежского и Новгородско-Софийский свод // Там же. 2006. Вып. 1(23). С. 53-58.

М. А. Шибаев

Иконография

В тексте иконописного подлинника кон. XVIII в. в перечне учеников прп. Сергия Радонежского о внешнем облике Е. П. сказано (без указания дня памяти): «Сед, брада пошире и короче Власиевы, власы с ушей, риза преподобническая» (БАН. Строг. № 66. Л. 155 об.). Подобное описание содержится и в рукописи 20-х гг. XIX в. под 2 марта (РНБ. Погод. № 1931. Л. 117, см.: Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 2. С. 107-108; см. также: Белоброва. 2005. С. 61).

Образ Е. П. с нимбом вводился в состав композиции «Собор Радонежских святых». На иконе «Прп. Сергий Радонежский с учениками в молении Св. Троице» кон. XVII в., написанной в мастерской Троице-Сергиева мон-ря, Е. П. изображен в среднем ряду крайним справа, вполоборота влево, за прп. Никифором Боровским (СПГИАХМЗ, см.: Прп. Сергий Радонежский в произведениях рус. искусства XV-XIX вв.: Кат. выст. [М.], 1992. С. 97. Кат. 14. Ил. 18). Он одет в красноватую рясу, коричневую мантию и зеленый параман, куколь на плечах, руки сложены в молении, волосы волнистые, борода длинная, узкая на конце, с проседью; на серебряной пластине оклада выгравирована надпись: «Прп(д)бны Епифании дияконь».

В монументальном искусстве образ Е. П., исполненный в живописной манере, встречается в храмах ТСЛ тоже в ряду изображений Радонежских чудотворцев, где подчеркивается его роль как биографа прп. Сергия. В частности, в росписи ц. Явления Божией Матери прп. Сергию Радонежскому (Михеевской) (1842?, поновления - 1871, 1947) его полуфигура помещена вполоборота влево в рясе и мантии, с десницей на груди и развернутым свитком в левой руке, с седой бородой средней величины и длинными прядями волос на прямой пробор. На оконном откосе сев. стены трапезной части ц. прп. Сергия Радонежского (1883, поновления XX в.) Е. П. представлен вместе с прп. Авраамием Чухломским (Галичским) в рост, с небольшой седой бородой, в коричневой мантии и черном клобуке, с книгой и четками в руках (согласно надписи, «списатель жития прп. Сергия»).

В 70-х гг. XX в. мон. Иулианией (Соколовой) был выполнен иконописный образ Е. П., как и др. учеников прп. Сергия, для столбиков сени над ракой прп. Никона Радонежского в посвященном ему приделе Троицкого собора ТСЛ. Преподобный написан почти прямолично, в рост, в клобуке, с окладистой, раздвоенной на конце бородой, в руках свиток с текстом: «Возлюби смирение, и оно покроет все грехи твои». Живописный поясной образ Е. П., читающего книгу, на левой руке четки, имеется в одном из картушей старой братской трапезной лавры (1955, мон. Иулиания). В стенописи 70-х гг. XX в. в кельях Варваринского корпуса Е. П. показан с раскрытой книгой Жития прп. Сергия в руках (страницы с текстом и миниатюрами), на фоне кельи с иконой Божией Матери и книжными полками. К совр. образцам иконографии Е. П. принадлежит резной прямоличный образ в медальоне на деревянных вратах (2005-2008, резчик диак. Олег Гладких по проекту А. Солдатова), изготовленных для Серапионовой палатки Троицкого собора (в куколе, в руках перо и свиток с надписью: «Слава Б[о]гу»).

Лит.: Белоброва О. А. О нек-рых изображениях Епифания Премудрого и их литературных источниках // Она же. Очерки рус. худож. культуры XVI-XX вв.: Сб. ст. / РАН, ИРЛИ (ПД). М., 2005. С. 56-65. Ил. 10.

Рост интереса к биографиям выдающихся людей проявился, прежде всего, в житиях святых. Для этого и служил стиль “плетение словес”, который достиг наибольшей зрелости в трудах Епифания Премудрого. На примере житий Стефана Пермского и Сергия Радонежского лучше всего показать особенности этого стиля. Но перед этим стоит изложить биографию этого выдающегося писателя.

Вместе со Стефаном Пермским он учился в ростовском монастыре Григория Богослова, который славился своей библиотекой. Епифаний пишет, что нередко “спирахся” со Стефаном о понимании божественных текстов и бывал ему иногда “досадитель” Хрестоматия по древней русской литературе XI- XVII веков. М.,1952. С.195.. Вероятно, тогда он выучил греческий язык. Также он много путешествовал: он был на Святой земле, на Афоне и в Константинополе. Епифаний был учеником Сергия Радонежского, определенно можно сказать, что в 1380 году он был в Троице-Сергиевой лавре Лихачёв Д.С. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987. Вып.2: вторая половина XIV - XVI вв.С.211-212.. Позже Епифаний переселяется в Москву, где знакомится с Феофаном Греком. После 1396 года он написал житие Стефана Пермского. Во время нашествия Едигея Епифаний со своими книгами бежал в Тверь, где его приютил архимандрит Спасо-Афанасьева монастыря Кирилл. В Евангелии, привезенном Епифанием, имелись миниатюры с изображением храма Святой Софии в Царьграде, которые очень понравились Кириллу. Позднее, в 1415 году Епифаний напишет ему письмо, в котором расскажет о своём знакомстве с Феофаном Греком - авторе этих рисунков, которые Епифаний и скопировал. Епифаний восхваляет ум и мастерство Феофана, называет города, в которых тот работал (уникальные сведения!). В письме Епифаний называет и себя “изографом”, т.е. художником. В это время Епифаний вернулся в Троицкую обитель, где в 1418 году закончил житие Сергия Радонежского. Умер Епифаний не позже 1422 года Лихачёв Д.С. Словарь книжников и книжности Древней Руси. С.217..

“Житие преподобного и богоносного отца нашего, игумена Сергия чудотворца, написано премудрейшим Епифанием” не дошло до нас в первоначальном виде, т.к. в середине XV века оно было переработано официальным агиографом Пахомием Логофетом. Описание жизни святого сократилось, чтобы житие стало пригодным для богослужения, но и похвала Сергию усилилась. Чтобы придать житию парадную форму, Пахомий удалил нежелательные политические мотивы, а также рассказы “о худости порт Сергиевых” и о том, как тот плотничал Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. М., 1994.С.59..

Епифаний не зря получил своё прозвище - он был умнейшим человеком своего времени. В тексте он многократно цитировал и перефразировал цитаты из Библии. В некоторых случаях из них создавался монтаж, как в молитве Сергия после его пострижения: она составлена из отрывков псалмов. Епифаний знал и византийскую агиографию, в тексте он привёл выписку из жития Петра-митрополита Памятники литературы Древней Руси XIV - сер. XV вв. М., 1981. Коммент. Буланина Д.М. к житию Сергия Радонежского.

Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. С.59..

Композиция жития стройна Лихачёв Д.С. Словарь книжников и книжности Древней Руси. С.331.и состоит из 30 глав. Во вступлении автор хвалит Бога. После этого он сетует на то, что ”сколько лет минуло, а житие Сергия не написано” Памятники литературы Древней Руси XIV - сер. XV вв. М., 1981.. Пришлось это сделать ему самому, ”недостойному”. Автор понимает всю ответственность, которая ложится на него: “на множество трудов старца и великих дел его взирая, я был как бы безгласен и безделен, находясь в недоумении от ужаса, не находя слов нужных, достойных деяний его. Как могу я, бедный, в нынешнее время все житие Сергия по порядку написать, и о многих делах его и бессчетных трудах его рассказать?” Там же. В начале жития идёт рассказ об удивительном чуде, когда мальчик, будучи в утробе своей матери, трижды прокричал, когда та стояла в храме во время литургии. В житии встречаются типичные для “плетения словес” нагромождения синонимов: “Мария же, мать его, с того дня… пребывала благополучно до родов и носила младенца в утробе как некое бесценное сокровище, и как драгоценный камень, и как чудесный жемчуг, и как сосуд избранный” Памятники литературы Древней Руси XIV - сер. XV вв. М., 1981.. В следующей главе - рассказ о том, как отрок Варфоломей (мирское имя Сергия) освоил грамоту.

В главе “О переселении родителей святого” автор описывает бесчинства москвичей в Ростове, которые вынудили семью Сергия перебраться в Радонеж. Вероятно, Епифаний не был москвичом и не сочувствовал усилению могущества Москвы.

А вот пример интереса к внутреннему миру человека: “как ясно написать об уединении святого, и дерзании, и стенаниях, и о постоянных молитвах, которые он всегда к Богу обращал; кто опишет его слезы теплые, плач душевный, вздохи сердечные, бдения всенощные, пение усердное, молитвы непрестанные, стояние без отдыха, чтение прилежное, коленопреклонения частые, голод, жажду, лежание на земле, нищету духовную, скудость во всем” Там же..

В житии есть рассказ “о некоем поселянине”, который пришел поклониться святому, но когда увидел того за грязной работой, не поверил, что это сам игумен Сергий. Образ святого в житии близок простому народу: Сергий представлен и земледельцем, и дровосеком, и плотником, и мукомолом, и швецом, и сапожником, и пекарем, и поваром. После описания кончины святого следует “Слово похвальное” и молитва святому.

В житии прослеживается игра однокоренными словами, которая придает изложению большую значимость, заставляет читателя искать тайный смысл за отдельными изречениями: “Простота без пестроты”, “печаль приат мя и жалость поят мя” Лихачёв Д.С. Исследования по древнерусской литературе. С.32.

Житие Стефана Пермского было написано Епифанием, вероятно сразу после смерти своего друга - после 1395 года. Он пишет, что старательно повсюду собирал сведения о Стефане и составлял собственные воспоминания. Он пишет, что взялся за эту работу “желанием одержим и любовью подвизаем” Лихачёв Д.С. Словарь книжников и книжности Древней Руси. С.212.. Житие дошло до нас в рукописях и в полном виде (известно около 20 списков XV-XVII вв.) Оно примечательно «отсутствием в его содержании каких бы то ни было чудес». Прохоров Г. М. Епифаний Премудрый// Словарь книжников и книжности Древней Руси Композиция жития: введение, 17 глав, каждая из которых имеет название, и заключение. Последнее состоит из “Плача пермских людей”, “Плача церкви Пермской”, “Молитвы за церковь” и “Плача и похвалы инока списывающего”. Идея композиции жития принадлежит целиком Епифанию и не имеет аналогов в агиографии ни греческой, ни славянской Лихачёв Д.С. Словарь книжников и книжности Древней Руси. С.213..

Именно в этом житии встречается термин "плетение словес”. Так Епифаний называет свой собственный стиль: «Да и азъ, многрешный и малоразумный, последуя словесемъ похвалений твоих, слово плетущи и слово плодя, и словом почтити мнящи, и от словесъ похваление сбирая, и приобретая, и приплетая».

Стефан Пермский родился в Великом Устюге и с детских лет отличался благочестием. Став монахом, он возгорелся желанием стать проповедником в Пермской земле, “гладом одержимой, не гладом хлебным, но гладом еже не слышать Слова Божья”. После того, как в монастыре он выучил греческий язык, а также зная пермский язык, он составил пермскую азбуку из 24 букв. После многих тяжелых лет, чудом избежав смерти, ему удалось привести язычников к христианству, построить несколько церквей, перевести на пермский язык богослужебные тексты, обучить многих пермяков грамоте. Результатом этого было появление новой Пермской епархии.

Как и везде в житиях, автор не заостряет внимания на мелочах, если они не служат прославлению святому. Но там где надо показать материальность предмета, он делает это превосходно. Обличая идолопоклонство пермяков, Стефан говорит об их идолах: ”Уши имеют и не слышат, очи имеют и не увидят, ноздри имеют и не обоняют, руки имеют и не осязают, ноги имеют и не пойдут, и не ходят, и не слушают” Лихачёв Д.С. Исследования по древнерусской литературе. Л.,1986. С.34 и т.д.

Епифаний мастерски применяет “плетение словес” с характерными для него цепочками разнообразных эпитетов, сравнений, обилием риторических фигур, сочетая всё это иногда с простым, почти разговорным языком. В его житиях много неологизмов (“зломудрец ”, “многоплачие”), внутренних монологов, текст довольно ритмичен.