Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Главный смысл книги - большая часть нашей истории, особенно что касается дальше чем тысяча лет от настоящего времени - выдумка. На самом деле история человечества намного короче, и развивалось оно быстрее.

И пишет это не какой-нибудь Фоменко, которого очень любят попинать. Пишет европеец. И даже больше того - немец. И даже больше - у них там есть целое научное сообщество, которое исследует эту тему (придуманной истории) и выпускает серьёзный научный журнал. И сам немец, Уве Топпер, серьёзный учёный, всю свою сознательную жизнь "в теме", много путешествовал, и всё, о чём пишет, трогал своими руками. Да и предшественников, у него, начиная с времён возрождения, насчитывается немало. Да, да, уже в возрождение критиковали исторические выдумки.

Аргументация в книге приблизительно такая (на фантастическом примере).

Официальная история гласит: В третьем тысячелетии человечество со своими союзниками с Альфа-Центавра отчаянно рубалось на лазерных мечах против пришельцев из Магелланова облака, в результате чего пришельцев прогнали, Альфа-Центавра была практически разрушена, и человечество помогало отстроиться своим верным союзникам. Критика: Лазерные мечи - однозначно изобретение четвёртого тысячелетия, и в битве на Альфа-Центавра никак не могли использоваться. Да и характер повреждений больше похож на воздействие ионных излучателей, какими пользовались колонизаторские армии Земли третьего тысячелетия при завоевании новых планет против рас, слабее развитых технически. Потому что высокоразвитые расы имеют системы противокосмической обороны, которые не позволяют излучателям приблизиться на дистанцию поражения. А у пришельцев из Магелланова облака, в третьем тысячелетии, скорее всего не было гипердвигателей нужной дальности, находок, подтверждающих существование таких двигателей нет, или они носят характер человеческих технологий четвёртого тысячелетия. Поэтому реконструкция событий такова: земляне банально завоевали более слабо развитую Альфа-Центавра, подчинили себе, и во избежание дальнейших разборок переписали историю, выставив себя союзниками. Войны с Магеллановым облаком не было, а вину за разрушение Альфы-Центавра очень удобно оказалось спихнуть на магеллонян, которые далеко и уже полтысячи лет они находятся с человечеством в жестоком экономическом противостоянии.

Теперешнюю "классическую" версию истории начали придумывать во времена возрождения, начиная с 15-го века.
До этого истории как науки не было, люди не заботились о хронологии и записи исторических событий, были мифы и легенды.
С расцветом гуманитарных наук начали дописывать в прошлое и историю. С размахом и великолепием, великими свершениями и древними тысячелетиями. Подделывали всё - рукописи, предметы искусства, бытовые предметы. Тогда это было что-то вроде моды, как у нас сейчас завалено популярной фантастикой, тогда-же была фантастика "в прошлое". Причём разношёрстная, без единого плана, с кучей нестыковок, с которыми до сих пор не могут справиться официальные историки.

Собственно критика Топпера сотоварищи на этом и основывается. Выявляются нестыковки в рукописях и подделки предметов. Анализируется содержание и события происходившие во время "обнаружения" рукописи. Проверяется датировка, география, соответствие с другими источниками в содержании рукописей и документов. И ввиду предыдущего абзаца, выявляется масса нестыковок, местами вместо дат, которые вписывали задним числом, вообще пустые места. Не успели вписать значит. Или, например, если в 15-ом веке "обнаруживается" рукопись 5-го века, которая подтверждает взгляды, которые только-только начали формироваться в веке пятнадцатом, и тысячу лет про эти представления не было слышно, начинаешь сомневаться в истинности этой рукописи, особенно если это копия, а оригинал, который на вес золота, безвозратно утерян. И во многом "официальная история" из таких фальшивок и состоит. Выбор личный, чему верить, чему нет, но ознакомиться с альтернативой просто обязательно.

Грубо говоря, никаких древних империй не было - Индии, Египета, Китая. Все их тысячелетия и достижения выдуманы с подачи тех-же европейцев времён возрождения, и "древние" рукописи относятся к тем-же пятнадцатым векам.

Их история коротка, как и у Европы.

Антика тоже во многом выдумана. Причём древний Рим отстоял от времён возрождения не на полтора тысячелетия, а на сотню-другую лет.

Христианству не больше тысячи лет. Придумали христианство в Византии ближе к десятому веку, откуда оно пришло и на Русь, и в Европу. Причём в Европе оно долго было разношёрстным и разрозненным, и только к 15-му веку получилось единое католичество. После чего были дописаны в прошлое полторы тысячи лет христианской истории, с мучениками, с папами, и с католической церковью, идущей якобы от самих апостолов. И церковная литература не раз и не два переписывалась и исправлялась к требованиям времени, от тех начальных сказок до нас мало что дошло. Исправлялась не только литература - подгонялись под требования времени разные артефакты.

То-же самое касается иудаизма и ислама - они были выдуманы приблизительно в то-же время - с десятого по пятнадцатый век. Так что никакими жидомасонскими заговорами древних времён и не пахнет. Евреи не выдумывали христианство якобы для покорения языческой Руси. Ислам арабы придумали для себя, пусть им и пользуются, главное чтобы другим не навязывали, претензии на абсолютную истинность ислама - полная ерунда. Кстати, современный ислам стал жестоко-фанатическим с подачи Запада, раньше он был другим...

Интересный момент про отвоевание Испании (реконкиста), якобы после завоевания мусульманами. На самом деле никакого завоевания не было, всё прошло мирным путём, а испанцы нагло завоевали себе кусок Испании, потому что он им понравился.

СПб .: 2004. - 320 с.

Известный немецкий критик историографии и хронологии плодовитый писатель и знаток Востока Уве Топпер в своей книге «Великий обман. Выдуманная история Европы» увлекательно и наглядно демонстрирует механизмы конструирования церковной и светской истории и растягивания хронологии в Европе и на Ближнем и Дальнем Востоке. Содержательный анализ старинных документов и произведений подтверждает теорию А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского, согласно которой истинная история Европы не имеет ничего общего с той, которую мы знали до сих пор.

Формат: doc / zip

Размер: 3 65 Кб

/ Download файл

Формат: pdf

Размер: 1 0,9 Мб

yandex.disk

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Предисловие
Примечание
Глава 1. ТРИ ОБВИНИТЕЛЯ
Гардуэн
Языковед Балдауф
Каммайер и «Широкомасштабная Операция»
Глава 2. МУЧЕНИКИ
Девиз «Ave, Deo, morituri te salutant»
Игнатий Антиохийский
Глава 3. ГУМАНИСТЫ
Немецкая монахиня Розвита фон Гандерсхайм
Эротический осел Апулея
Николай Кузанский
Заговор?
Тацит и его Германия
Глава 4. В МАСТЕРСКОЙ
Высший расцвет
Фальсификатор на папском престоле
Марк Аврелий, христианский император
Фундаменталист Эразм Роттердамский
Король Артур как исторический персонаж
Глава 5. ОТВОЕВАНИЕ ИСПАНИИ
Антонио и его «Критика вымышленной истории»
В лучшем обществе
«Первая церковь» в Испании
Фальшивые надгробия?
Готские монеты
Глава 6. ОТЦЫ НАШЕЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Юлиан Африканский
Евсевий Кесарийский
Промежуточный баланс
Орозий и Григорий
Бэда Достопочтенный
На рубеже
Глава 7. РОЖДЕНИЕ ЧИСТИЛИЩА
Августин
Взгляд в прошлое
Святой Патрик
Преобразование
Глава 8. ЕРЕТИКИ И ЯЗЫЧНИКИ
Арианство
Язычество
Язык
Искусство
Глава 9. КОГДА ВОЗНИКЛА БИБЛИЯ?
Ветхий Завет
Новый Завет
Первый результат анализа: мистерии
Сближение
Времяисчисление
Глава 10. ГЛАВНЫЕ СВИДЕТЕЛИ
Тора
Кумранские свитки
Септуагинта
Маккавеи
Евангелие
Евангельская гармония
На Востоке
Библейская латынь
Формирование канона
Рукописи
Глава 11. РАННИЙ ИСЛАМ
Мирная экспансия ислама
Время возникновения
Глава 12. СТРАТЕГИИ ЗАЩИТЫ: ЕВРОПА И КИТАЙ
Рим в Китае
Разоблачение неразоблачимой подделки
Астрономия: форпост Христа и европейского историцизма
Вымышленная «история» придуманной династии Тан
Глава 13. СТРАТЕГИИ ЗАЩИТЫ: САМООЧИЩЕНИЕ
«Иконоборец»
Иезуит Жермон
Болландисты
Итог
Послесловие к русскому изданию
Сноски

Вместо предисловия

«Гипотеза и научная теория. В общем случае, теория – удостоверенная логикой модель в виде понятий, допущений, утверждений и выводов.

Но при этом мы можем иметь дело и с не проверенной моделью, то есть гипотезой .

Гипотеза уже непротиворечива, но ещё не подтверждена опытом. Она является зачатком будущей научной теории и либо будет подтверждена и станет таковой, либо опровергнута и отброшена.

Для подтверждения гипотезы и её трансформации в научную теорию она должна удовлетворять некоторым требованиям:

– удостоверяться логикой и быть внутренне непротиворечивой,

– объяснять подавляющее большинство фактов в области, для которой она разработана,

– позволять проверку повторяющимся экспериментом или множественными наблюдениями…»

Во первых строках своего письма сделаю комплимент профессиональным историкам – они с этими правилами подтверждения гипотез прекрасно знакомы и с успехом их применяют на практике. Выглядит это следующим образом: когда какой-нибудь любознательный лох-неисторик, офигев от количества нестыковок и противоречий в официальных исторических трактатах, начинает показывать на них пальцем, историки делают губки бантиком и предлагают лоху-неисторику рассказать «а как будет правильно?».

Он, польщённый вниманием «научных мужей» начинает фонтанировать собственными (в большинстве своём – конечно дилетантскими и уязвимыми) предположениями, которые историки-профессионалы с блеском разбивают с помощью как раз научного подхода по проверке гипотез. После этого неисторик с помпой записывается в исторические маргиналы, а историки-профессионалы, поржав над очередным потерпевшим, громогласно заявляют:

Раз его лоховская гипотеза оказалась такая профнепригодная, значит наша – профессионально-историческая гипотеза автоматически становится единственным достоверным историческим фактом, за неимением лучшего...

Уважаемые неисторики ! Не ведитесь на эту дешёвую затравку. Вас разводят, как кроликов. Профессиональные историки (как и профессиональные напёрсточники), подвергая вполне научному изучению чужие гипотезы, никогда не будут препарировать по такой же методике свои собственные измышлизмы.

Поэтому единственный и самый правильный способ общения с ними – это задавать вопросы, аккуратно фиксируя, где и когда на ваше «Почему?» прозвучало «А по кочану!», ибо именно такой ответ является самым популярным и самым универсальным ответом современной исторической науки на искреннее любопытство пользователей.

Задавайте вопросы историкам, господа-товарищи! Не ограничивайтесь теми, которые они сами задают и сами же на них отвечают. Обязательно задавайте свои, по своей специальности, и гарантирую – ни один «камеди клаб» вас не повеселит больше, чем ответы этих исторических профессионалов...

Особенно смешно выглядит третий пункт подтверждения исторических гипотез – о проверке выводов повторяющимися экспериментами или множественными наблюдениями, тем более, что сегодня компьютерное моделирование позволяет заменить множество экспериментов «в поле». Хотя именно такой способ доказывания был бы наиболее справедлив для кабинетных исторических теоретиков с кабинетными докторскими степенями.

Вот, например, на прошлой неделе пришлось соорудить вместе со строителями деревянные леса и перемещать их несколько раз вдоль невысокого (7 метров в коньке) ангара. После этого я искренне желал бы собрать всех историков по античным и средним векам, дать им возможность соорудить осадную башню – такую, какие они рисуют в школьных учебниках, и подтащить её к любой – на их выбор – крепости, откуда все желающие юзеры исторических фантазмов смогли бы насладиться «повторяющимся экспериментом и множественными наблюдениями», а заодно побросать в экспериментаторов камни и вдоволь пополивать их сверху прохладной водичкой, ибо заслужили...

А ещё можно предложить собрать камнемётную машину, которые (по уверениям историков) античные и средневековые инженеры клепали сотнями, а склепав, попасть из неё хоть куда-нибудь и разрушить хоть что-нибудь, ну хоть какой-нибудь набор из брёвен или кирпичей... Для особо любопытных прилагаю эксперименты неисториков на эту же тему:

Нет, конечно, можно соорудить и другую грандиозу:

А теперь попытайтесь оценить боевые возможности этого монстра в комплексе, в условиях, так сказать, реального боя, когда при активном противодействии противника требуется а) попытаться собрать, б) попытаться переместить б) попытаться попасть.

А ведь именно из таких вот хреновин, по уверению историков , закидывали злые монголо-татары дружину отважного Евпатия Коловрата в чистом поле (Читайте «Повесть о разорении Рязани Батыем», В.Г. Яна «Батый» или просто википедию). Именно такие штуковины эти самые монголы клепали десятками посреди зимы, осаждая древнерусские города, подтаскивали их собственноручно к стенам города и фигачили из них чуть ли не белку в глаз....

Но я, чессслово, не против! Только предлагаю разрешить писать и говорить про камнемётное ОМП в монгольских ордах только тем историкам, кто лично сделал следующее:

– Поучаствовал в сборке такой штуковины посреди леса в 20-градусный мороз (как монголы) инструментами, доступными в ту эпоху.

– Весело и с песней подкатил такую штуковину к стенам какой-нибудь реальной крепости (в горку, естесссно, крепости в оврагах не строили...).

– Натаскал туда же снарядов для метания.

– Разрушил этими снарядами хоть какую-нибудь башню (хотя бы недействующую гражданскую водокачку, идущую под снос).

И ничего личного. Исключительно тяга к научности, которая, оказывается, достигается экспериментальной повторяемостью. Ну, ещё и чисто любопытно: тягловой силы всех историков, вместе взятых, хватит, для этой нехитрой задачи?

Что говорить о грубой инженерии?! Давайте о творческом и возвышенном. Например, о горах! Переход Ганнибала через Альпы очень даже подойдёт... Эх! Какие были люди! Не то, что нынешнее племя, богатыри, не вы... Да что там «не Вы»! Александр Васильевич Суворов тоже слабоват супротив них будет, ибо... нет, это надо цитировать:

«Наконец, карфагеняне дошли до скалы, где тропинка ещё более суживалась, а крутизна была такой, что даже воин налегке только после долгих усилий мог бы спуститься, цепляясь руками за кусты и корни (Ливий XXI 36, 1). Скала эта, по природе своей крутая, вследствие обвала уходила отвесной стеной на глубину приблизительно тысячи футов (Ср.: Полибий, III, 54, 7).

Пришедшие к этому месту карфагенские всадники остановились, не видя далее перед собой тропинки, и когда Ганнибал спросил, почему остановка, ему сказали, что перед войском – неприступная скала (Ливий XXI 36, 2-3). Путь в обход был невозможен, к тому же, дорога была скользкой из-за льда и грязи (Ливий XXI 36, 4-8).

Тогда Ганнибал повёл солдат пробивать тропинку в скале. Он развёл огромный костёр. Когда костёр выгорел, карфагеняне залили раскалённый камень уксусом, превращая его этим в рыхлую массу (Ливий XXI 37, 2). Таким образом, Ганнибал взрывал горную породу с помощью уксуса (Плиний Старший. «Естественная история» XXIII 1, 57, а также Ср. Ювенал X, 151-153).

Потом, сломав железными орудиями растрескавшуюся от действия огня скалу, карфагеняне сделали её проходимой, смягчая плавными поворотами чрезмерную её крутизну, так что могли спуститься не только вьючные животные, но и слоны. Всего у этой скалы было проведено 4 дня, причём животные едва не умерли в это время от голода (Ливий XXI 37, 3−4)…»

Я хочу это видеть! Нет, не Ганнибала. Я хочу видеть толпу историков, взрывающих тысячефутовую скалу с помощью костра и уксуса ... Нет, опять же, я не против. Но для начала, историков, желающих проповедовать такие исторические «истины», правильно было бы забросить в эти самые Альпы и выделить для опыта какую-нибудь скалу и слона... Нет, слона жалко... Пусть на своих научных руководителях тренируются.

Тех, кто повторит смелый эксперимент Ганнибала – сразу на кафедру – рассказывать, как это было, ибо тогда он будет иметь право... Ибо практика – критерий истины, а научный эксперимент – показатель научности, пока он не перешёл в следственный по обвинению: «За жестокое обращение с научными руководителями...»

Если читателям представляется слишком жестоким надругательство над историками посредством экспериментальной проверки того, что они понаписали в своих диссертациях и учебниках, можно ограничиться таким пыточным инструментом, как калькулятор, на котором предложить проверить написанное на непротиворечивость.

Например, вычислить количество человеко-часов, необходимых для того, чтобы добыть руду, выплавить железо и выковать из него вооружение для... Сколько-сколько было там в армии Батыя? По самым скромным подсчётам 150 000 ? (Плано Карпини говорит о 600 000 )...

Отдельным столбиком сложить кубометры кирпичей, дров, воды для мартенов и кузниц, тонны руды, километраж доставки всех этих промышленных партий, которые тоже выливаются в человеко-часы монгольского ВПК, каждый из которых стоит пищевых калорий, которые опять же надо кому-то произвести, доставить, приготовить...

А потом поделить этот массив непрофильных (для кочевников) затрат на общее количество тогдашнего населения. Уверяю вас – на этом месте закончатся очень многие из уже написанных и защищённых диссертаций, описывающих увлекательный экшн монгольских супергероев, не учитывающих, однако, ни социальной экономики, ни географии, ни логистики, да что там греха таить, игнорирующих даже силу земного притяжения...

Так что, учимся задавать историкам вопросы ! Они (а не вопрошающий) пусть ищут устраивающие нас ответы, а мы эти ответы опять проверим на калькуляторе. На самом интересном месте попросим-таки провести следственный (зачёркнуто) исторический эксперимент, отрицательный результат которого должен быть такой же, как и в любом деле о мошенничестве с целью присвоения чужого имущества, к коему давно уже пора отнести правдивую информацию о нашем прошлом.

Тезис о том, что христианство – это европейское творение, возникшее не ранее X века новой эры, при всей его очевидности и огромном количестве сторонников, нуждается все же в определенном разъяснении. Оно будет приведено ниже и по необходимости будет довольно кратким: для более подробного его изложения нам бы потребовалось привлечь материал, объемом многократно превышающий скромные размеры настоящего издания, в том числе историю христианской церкви, историю античности и раннего средневековья.

Три выдающихся мыслителя разных эпох и народов не побоялись – каждый в свое время – бросить вызов официальной историографии, устоявшимся представлениям и всему «обычному» знанию, которое вдалбливали в головы многим поколениям школьников. Возможно, не все современные их последователи знают имена этих своих предшественников, по крайней мере, не все их упоминают.

Гардуэн

Первым был Жан Гардуэн, ученый иезуит, родившийся в 1646 году в Бретани и работавший учителем и библиотекарем в Париже. Двадцати лет от роду он вступил в Орден; в 1683 году возглавил французскую Королевскую библиотеку. Современники поражались обширности его познаний и нечеловеческой работоспособности: научным изысканиям он посвящал все свое время с 4 часов утра до поздней ночи.

Жан Гардуэн считался непререкаемым авторитетом в области теологии, археологии, изучения древних языков, нумизматики, хронологии и философии истории. В 1684 году он издал речи Темистия; публиковал работы о Горации и по античной нумизматике, а в 1695 году представил на суд общественности исследование последних дней Иисуса, в котором, в частности, доказал, что по традициям Галилеи Тайная Вечеря должна была состояться в четверг, а не в пятницу.

В 1687 году французское Церковное собрание поручило ему колоссальную по объему и значению задачу: собрать материалы всех Церковных соборов, начиная с I века новой эры, и, приведя их в соответствие с изменившимися догмами, подготовить к печати. Работу заказал и оплатил Людовик XIV. Спустя 28 лет, в 1715 году, титанический труд был окончен. Янсенисты и адепты других богословских направлений в течение десяти лет оттягивали издание, пока в 1725 году материалы Церковных соборов, наконец, не увидели свет. Благодаря качеству обработки и умению систематизации материала, до сих пор считающегося образцовым, он выработал новые критерии для современной исторической науки.

Одновременно с главным трудом жизни Гардуэн издавал и комментировал многие тексты (прежде всего «Критику „Естественной истории" Плиния», 1723). Но, несмотря на то что безупречный образ жизни и научные достижения ученого-иезуита снискали ему славу и уважение в образованных слоях общества, – его критика письменного наследия античности вызывала ожесточенные нападки коллег.

Еще в 1690 году, анализируя «Послания Святого Златоуста к монаху Кезару», он предположил, что большинство работ якобы античных авторов (Кассиодора, Исидора Севильского, Святого Юстина Мученика и т. д.) созданы многими столетиями позже, то есть вымышлены и фальсифицированы. Переполох, начавшийся в ученом мире после подобного заявления, объяснялся не только тем, что суровый приговор одного из образованнейших людей того времени было не так-то легко опровергнуть. Нет, многие коллеги Гардуэна были прекрасно осведомлены об истории фальсификаций и более всего опасались разоблачения и скандала.

Однако Гардуэн, продолжая расследование, пришел к выводу, что большинство книг классической древности – за исключением речей Цицерона, «Сатир» Горация, «Естественной истории» Плиния и «Георгию» Вергилия, – являются фальсификациями, созданными монахами XIII века и введенными в европейский культурный обиход. Это же относится и к произведениям искусства, к монетам, к материалам Церковных соборов (до XVI века) и даже к греческому переводу Старого Завета и якобы греческому тексту Нового Завета. Приводя многочисленные доказательства, Гардуэн показывал, что Христос и Апостолы – буде таковые существовали – должны были молиться на латыни. Тезисы ученого-иезуита вновь потрясли научное сообщество, тем более что и на этот раз аргументация была неопровержимой. Орден иезуитов наложил на ученого взыскание и потребовал опровержения, каковое, впрочем, и было представлено в самых формальных тонах. После смерти ученого, последовавшей в 1729 году, научные баталии между его сторонниками и более многочисленными противниками продолжались. Страсти накалили найденные рабочие записи Гардуэна, в которых он прямо именовал церковную историографию «плодом тайного заговора против истинной веры». Одним из главных «заговорщиков» он считал архонта Северуса (XIII век).

Гардуэн проанализировал писания отцов церкви и объявил большинство из них фальшивками. В их число попал и блаженный Августин, которому Гардуэн посвятил множество работ. Его критика вскоре получила название «система Гардуэна», потому что, хотя у него и были предшественники, никто из них настолько проницательно не исследовал вопрос о достоверности древних текстов. После смерти ученого официальные христианские теологи оправились от шока и принялись задним числом «отвоевывать» фальшивые реликвии. Так, например, «Послания Игнация» (начало II века) по-прежнему считаются святыми текстами.

Один из противников Гардуэна, ученый епископ Хюэ заявил: «В течение сорока лет он трудился, чтобы опорочить свое доброе имя, но это ему не удалось».

Приговор другого критика, Хенке, более корректен: «Гардуэн был слишком образован, чтобы не понимать, на что он посягает; слишком умен и тщеславен, чтобы легкомысленно рисковать своей репутацией; слишком серьезен, чтобы веселить ученых коллег. Близким друзьям он ясно дал понять, что ставит целью ниспровержение авторитетнейших отцов христианской церкви и древних церковных историографов, а вместе с ними и целый ряд античных писателей. Таким образом, он подверг сомнению всю нашу историю».

Некоторые работы Гардуэна были запрещены французским парламентом. Одному страсбургскому иезуиту, однако, удалось издать в Лондоне в 1766 году «Введение к критике древних писателей». Во Франции эта работа запрещена и по сей день является раритетом.

Труды Гардуэна по нумизматике, его система распознавания фальшивых монет и ложных датировок признаны образцовыми и используются коллекционерами и историками во всем мире.

Языковед Балдауф

Следующим был Роберт Балдауф, в начале XX века – приват-доцент университета в Базеле. В 1903 году в Лейпциге вышел первый том его обширного труда «История и критика», в котором он подверг анализу знаменитое сочинение «Gesta Caroli magni » («Деяния Карла Великого»), приписываемое монаху Ноткеру из монастыря Сент Галлен.

Обнаружив в сент галленской рукописи множество выражений из обиходных романских языков и из греческого, что выглядело явным анахронизмом, Балдауф пришел к выводу: «Деяния Карла Великого» Ноткера-Заики (IX век) и «Casus» Эккехарта IV, ученика Ноткера Немецкого (XI век) , настолько сходны по стилю и языку, что, скорее всего, написаны одним и тем же человеком.

На первый взгляд, по содержанию они не имеют между собой ничего общего, следовательно, в анахронизмах виноваты не переписчики; следовательно, мы имеем дело с фальсификацией:

«Сент галленские сказки удивительно напоминают сообщения, считающиеся исторически достоверными. По Ноткеру, мановением руки Карл Великий срубал головы крошечным, величиной с меч, славянам. По анналам Эйнхарта, при Вердене этот же герой в одночасье уничтожил 4500 саксов. Что, по-вашему, правдоподобнее?»

Встречаются, однако, еще более поразительные анахронизмы: например, «Истории из купальни с пикантными подробностями» могли выйти только из-под пера человека, знакомого с исламским Востоком. А в одном месте мы встречаемся с описанием водных ордалий («божьего суда»), содержащим прямой намек на инквизицию.

Ноткеру известна даже «Илиада» Гомера, что Балдауфу кажется совершенно абсурдным. Смешение гомеровских сцен с библейскими в «Деяниях Карла Великого» наталкивает Балдауфа на еще более смелые выводы: поскольку большая часть Библии, в особенности Старого Завета, тесно связана с рыцарскими романами и «Илиадой» – можно предположить, что возникли они примерно в одно время.

Подробно анализируя во втором томе «Истории и критики» греческую и римскую поэзию, Балдауф приводит факты, от которых вздрогнет любой неискушенный любитель классической древности. Он находит множество загадочных деталей в истории «выплывших из небытия» в XV веке классических текстов и подводит итог: «Слишком уж много неясностей, противоречий, темных мест в деле открытий гуманистов пятнадцатого века в монастыре Сент Галлен. Разве это не удивительно, если не сказать: подозрительно? Странное дело – эти находки. И как быстро изобретается то, что хочется найти». Балдауф задается вопросом: не «изобретен» ли Квинтилиан, следующим образом критикующий Плавта (т. X, 1): «музам приходилось говорить на языке Плавта, а им хотелось говорить на латыни». (Плавт писал на народной латыни, что для II века до н. э. было абсолютно немыслимым.)

Упражнялись копиисты и фальсификаторы в остроумии на страницах вымышленных ими произведений? Кто знаком с творчеством «рыцарей Карла Великого» с их «римскими» поэтами от Эйнхарда, тот оценит, как забавно вышучивается там классическая древность!

Балдауф обнаруживает в произведениях античных поэтов черты типично немецкого стиля, совершенно несовместимого с античностью, как, например, аллитерации и конечные рифмы. Он ссылается на фон Мюллера, который полагает, что Казина-Пролог Квинтилиана также «изящно зарифмован».

Это касается и прочей латинской поэзии, – говорит Балдауф и приводит поразительные примеры. Типично немецкая конечная рифма была введена в романскую поэзию лишь средневековыми трубадурами.

Подозрительное отношение ученого к Горацию оставляет вопрос, был ли знаком Балдауф с трудами Гардуэна, открытым. Нам кажется невероятным, чтобы маститый филолог не читал критику французского исследователя. Другое дело, что Балдауф в своей работе решил исходить из собственных посылок, отличных от двухсотлетней давности аргументов ученого иезуита.

Балдауф выявляет внутреннюю взаимосвязь между Горацием и Овидием и на вопрос: «как можно объяснить очевидное взаимовлияние двух античных авторов» сам же отвечает: «кому-то это вовсе не покажется подозрительным; другие, рассуждая, по меньшей мере, логично, предполагают наличие общего источника, из которого черпали оба поэта». Далее он ссылается на Вёльфлина, который с некоторым удивлением констатирует: «классические латинисты не обратили друг на друга внимания, а мы приняли за вершины классической литературы то, что на самом деле является позднейшей реконструкцией текстов людьми, чьих имен мы, возможно, никогда не узнаем».

Балдауф доказывает использование в греческой и римской поэзии аллитерации, приводит в пример стихотворения немца Муспилли и задается вопросом: «откуда аллитерация могла быть известна Горацию». Но если в рифмах Горация обнаруживается «немецкий след», то в написании чувствуется влияние уже сформировавшегося к средним векам итальянского языка: частое появление непроизносимого «н» или перестановка гласных. «Впрочем, в этом, конечно же, обвинят нерадивых переписчиков!» – заканчивает пассаж Балдауф (с. 66).

«Записки о галльской войне» Цезаря также «буквально кишат стилистическими анахронизмами» (с. 83). О последних трех книгах «Записок о галльской войне» и трех книгах «Гражданской войны» Цезаря он говорит: «Всем им свойственна одна и та же однообразная рифмовка. То же относится к восьмой книге „Записок о галльской войне" Авла Гирция, к „Александрийской войне" и „Африканской войне". Непостижимо, как можно считать авторами названных сочинений разных людей: человек, обладающий мало-мальским чувством стиля, тотчас узнает в них одну и ту же руку».

Фактическое содержание «Записок о галльской войне» производит странное впечатление. Так, слишком уж кельтские друиды у Цезаря похожи на египетских жрецов. «Удивительный параллелизм!» – восклицает Борбер (1847 год), на что Балдауф замечает: «Античная история полна подобными параллелизмами. Это – плагиаты!» (с. 84).

«Если бы трагические ритмы гомеровской „Илиады", конечные рифмы и аллитерации принадлежали к обычному арсеналу античной поэзии, то они бы непременно упоминались в классических трактатах о поэтическом мастерстве. Или выдающиеся филологи, зная про необычные приемы, хранили свои наблюдения в тайне?» – продолжает иронизировать Балдауф.

В заключение я позволю себе еще одну пространную цитату из его труда: «Напрашивается вывод: Гомер, Эсхил, Софокл, Пиндар, Аристотель, прежде разделенные веками, приблизились друг к другу и к нам. Все они – дети одного столетия, и родина их – вовсе не древняя Эллада, но Италия XIV-XV веков. Наши римляне и эллины оказались итальянскими гуманистами. И еще: большинство греческих и римских текстов, написанных на папирусе или пергаменте, высеченных на камне или в бронзе, – суть гениальные фальсификации итальянских гуманистов. Итальянский гуманизм подарил нам письменно зафиксированный мир древности, Библию и, совместно с гуманистами других стран, историю раннего средневековья. В эпоху гуманизма жили не только ученые собиратели и интерпретаторы древностей – то было время чудовищно напряженной, неустанной и плодотворной духовной деятельности: более пятисот лет мы шагаем по указанному гуманистами пути.

Утверждения мои звучат необычно, даже дерзко, но они доказуемы. Некоторые доказательства я представил на страницах этой книги, другие всплывут, когда эпоха гуманизма будет исследована до самых темных глубин. Для науки такое исследование есть вопрос первейшей важности» (с. 97 и далее) .

Насколько мне известно, Балдауфу не удалось завершить свои изыскания. Его научные замыслы, однако, включали в себя изучение поздних редакций Библии. Поэтому можно не сомневаться, что в рукописях Балдауфа, будь они когда-либо найдены, мы встретим еще немало шокирующих неожиданностей.

Каммайер и «Широкомасштабная Операция»

Третьим видным обвинителем был Вильгельм Каммайер, родившийся «между 1890 и 1900 годами», (Нимитц, 1991). Он учился юриспруденции, работал в конце своей жизни школьным учителем в Тюрингии, где и скончался в 50-е годы в полной нищете.

Полем приложения его исследовательской деятельности стали письменные свидетельства средневековья. Каждый законный акт, считал он, будь то акт дарения или подтверждения пожалованных привилегий, удовлетворяет в первую очередь четырем основным требованиям: из него ясно кто кому, когда где этот документ выдал. Документ, адресат которого либо дата выдачи неизвестны, теряет юридическую силу.

То, что нам кажется само собой разумеющимся, иначе воспринималось людьми позднего средневековья и начала Нового времени. На многих старых документах не обозначена полная дата; не проставлен год, либо день, либо ни то ни другое. Юридическая их стоимость, таким образом, равна нулю. Каммайер установил этот факт, досконально анализируя своды средневековой документации; по большей части он работал с многотомным изданием Гарри Бресслау (Берлин, с 1889 по 1931 годы).

Сам Бресслау, принимавший большинство документов за чистую монету, с изумлением констатирует, что IX, X и даже XI века были периодом, «когда математическое чувство времени у писцов, даже служивших – ни много, ни мало – в имперской канцелярии, находилось в зачаточном состоянии; и в имперской документации этой эпохи мы находим бесчисленные тому доказательства». Далее Бресслау приводит примеры: с января 12-го года правления императора Лотара I (соответственно, 835 год н. э.) датировка перескакивает на февраль 17-го года правления того же монарха; события идут своим чередом лишь до марта, а затем – с мая в течение двух с половиной лет датировки представляют якобы 18-й год правления. В правление Оттона I два документа датированы 976 годом воплощения вместо 955 и т. д. Подобными же ошибками полны документы папской канцелярии. Бресслау пытается объяснить это местными различиями в отсчете начала нового года; путаницей дат самого акта (например, дарения) и нотариальной записи об акте (составления дарственной грамоты), психологическими заблуждениями (особенно сразу после начала года); небрежностью переписчиков, и все же: великое множество письменных свидетельств имеют совершенно невозможные датировки.

Но мысль о фальсификации не приходит ему в голову, напротив: часто повторяющаяся ошибка подтверждает для Бресслау подлинность документа. И это несмотря на то что многие даты, очевидно, проставлены задним числом, иногда таким образом, что их просто не разобрать! Бресслау, человек энциклопедической образованности, с трудолюбием крота перерывший массу материала, проработавший десятки тысяч документов, так и не смог оценить результаты своего научного поиска и, поднявшись над материалом, увидеть его под новым углом зрения.

Первым это удалось Каммайеру.

Один из современников Каммайера, Бруно Круш, трудившийся, как и Бресслау, в академической науке, в «Очерках по франкской дипломатии» (1938, с. 56) сообщает, что ему попался документ, в котором недоставало букв, и «на их месте зияли лакуны». Но он и прежде сталкивался с грамотами, где для имен были оставлены свободные места «для позднейшего заполнения» (с. 11). Существует много фальшивых документов, продолжает Круш, но не каждый исследователь способен разглядеть подделку. Бывают «нелепые подделки» с «немыслимой датировкой», как, например, грамота о привилегиях короля Хлодвига III, разоблаченная Хеншеном и Папеброхом еще в XVII веке. Грамоту, предоставленную королем Хлотаром III Безье, которую Бресслау считает вполне доказательной, Круш объявляет «чистой воды фальшивкой, никогда и не оспариваемой вероятно по той причине, что ее мгновенно распозновал как таковую любой понимающий критик». Собрание документов «Chronicon Besuense» Круш безоговорочно относит к фальсификатам XII века (с. 9) .

Изучая первый том «Собрания актов» Пертца (1872), Круш хвалит автора собрания за то, что тот обнаруживает наряду с девяносто семью якобы подлинными актами Меровингов и двадцатью четырьмя якобы подлинными актами мажордомов почти столько же подделок: соответственно 95 и 8. «Главной целью любого архивного исследования является определение подлинности письменного свидетельства. Историк, не достигший этой цели, не может считаться профессионалом в своей области». Дополнительно к разоблаченным Пертцем фальшивкам, Круш называет таковыми многие из признанных Пертцем за подлинники документы. Частично на это указывали уже разные другие исследователи. Большинство фальсификатов, не распознанных Пертцем, по мнению Круша, настолько очевидны, что не подлежат серьезному обсуждению: вымышленные топонимы, анахронизмы стиля, ложные даты. Одним словом, Каммайер оказался просто чуть радикальнее корифеев немецкой науки.

Несколько лет назад Ганс-Ульрих Нимиц, вновь проанализировав тезисы Каммайера, заключил, что фактический материал, собранный скромным учителем из Тюрингии, способен повергнуть в трепет любого здравомыслящего представителя академической науки: не существует в рукописи подлинника ни одного важного документа или серьезного литературного произведения средневековья. Имеющиеся же в распоряжении историков копии настолько разнятся друг от друга, что реконструировать по ним «исходный оригинал» не представляется возможным. К этому выводу с завидным упорством приводят «генеалогические деревья» сохранившихся или цитируемых цепей копий. Учитывая, что масштабность явления исключает случайность, Каммайер приходит к выводу: «Многочисленных предположительно „утраченных" оригиналов никогда не существовало в действительности», (1980, с. 138).

От проблемы «копий и оригиналов» Каммайер переходит к анализу фактического содержания «документов» и, между прочим, устанавливает, что германские короли и императоры были лишены постоянного места жительства, находясь всю свою жизнь в пути. Часто они присутствовали в двух местах одновременно или в кратчайшие сроки преодолевали огромные расстояния. Основанные на подобных документах современные «хроники жизни и событий» содержат сведения об императорских беспорядочных метаниях.

На многих официальных актах и грамотах отсутствуют не только дата и место выдачи, но даже имя адресата. Это относится, например, к каждому третьему документу эпохи правления Генриха II и к каждому второму – эпохи Конрада II. Все эти «слепые» акты и грамоты не имеют юридической силы и исторической достоверности.

Такое обилие фальсификатов настораживает, хотя ограниченное количество подделок следовало бы ожидать. При более внимательном рассмотрении Каммайер приходит к выводу: подлинных документов практически не существует, а фальшивки изготовлены в большинстве случаев на крайне низком уровне, причем неряшливость и торопливость в изготовлении фальшивок не делает чести средневековой гильдии поддельщиков: анахронизмы стиля, правописания, разнобой шрифтов. Распространенное повторное использование пергамента после соскабливания с него старых записей противоречит всем правилам искусства подделок. Возможно, многократное соскабливание текстов со старых пергаментов (палимпсест) есть не что иное, как попытка, «состарив» полотно оригинала, придать большую достоверность новому содержанию.

Итак, установлено: противоречия между отдельными документами непреодолимы.

На вопрос о цели изготовления бесчисленного множества в материальном смысле ничего не стоящих фальшивок Каммайер дает, на мой взгляд, единственно логичный и очевидный ответ: фальсифицированные документы должны были, заполнив лакуны идеологически и мировоззренчески «правильным» содержанием, сымитировать «Историю». Юридическая ценность подобных «исторических документов» равна нулю.

Гигантский объем работы определил ее поспешность, неуправляемость и, как следствие, небрежность в исполнении: многие документы даже не датированы.

После первых ошибок с противоречащими друг другу датировками начали оставлять строку для даты незаполненной, словно составители ждали (и не дождались) появления некоей единой установочной линии. «Широкомасштабная Операция», как определил предприятие Каммайер, так никогда и не была завершена.

В высшей степени необычные идеи Каммайера, кажущиеся мне теперь основанными на верной базисной идее, не были приняты современниками. Продолжение начатого им расследования и поиски ясности должны стать важнейшей задачей всех историков.

Осмысление открытия Каммайера подвигло меня предпринять исследования, результатом которых стало твердое убеждение в том, что, действительно, начиная со времен ранних гуманистов (Николай Кузанский) и до иезуитов, осуществлялась сознательная и усердная фальсификация истории, лишенная, как уже было сказано, единого точного плана. Произошло страшное изменение нашего исторического знания. Результаты этого процесса затрагивают каждого из нас, ибо они застилают нам взгляд на действительные прошлые события.

Ни один из трех вышеназванных мыслителей, не осознавая изначально истинных масштабов акции, вынужден был постепенно, шаг за шагом исследовать, а затем, один за другим, отвергать считавшиеся им подлинными документы античности и средневековья.

Несмотря на то что вынужденные отречения, запрет со стороны государственной либо церковной власти, «несчастные случаи», а то и стесненные материальные обстоятельства способствовали стиранию из научной памяти свидетельств исторического обвинения, всегда находились и находятся новые правдоискатели, в том числе и в собственных рядах историков-профессионалов.

Фрагмент книги "Великий обман. Выдуманная история Европы" Уве Топпер

Василий Макарович Шукшин

Выдуманные рассказы

Это не рассказы, это были заготовки к рассказам. Я знал по опыту, что заготовки надо записывать подробнее, а то я сам забывал, о чем хотел написать рассказ. И я стал записывать для каждого будущего рассказа – больше. И когда этих заготовок скопилось много и я их перечитал, я увидел, что больше мне рассказывать нечего, все, что хотелось рассказать, я рассказал.

Сказитель

Объявился некий сказитель. Да так врет складно, так складно. Кинулись его записывать, а у него ставка: четыре рубля одна поэтическая штука.

А я погляжу…

Долго человек мыкался по жизни, мучился, гоняло его… И возымел он большое желание устроиться работать куда-нибудь – так, чтоб смотреть на суетню – из окошечка. Устроился… (Где?)

Как меня выгнали из техникума (петухом пел на уроках, а рта не открывал – долго не могли понять, кто это. Узнали – особенно оскорбились и обозлились). А еще – туфли на высоком каблуке (немкины). Не в чем было ходить, она дала свои туфли.

Как сложили анекдот

Про луну… Один человек добывал какую-то бумажку (справку), измучился, устал, обозлился и «склал» анекдот: «Подлетают к Луне, а там спрашивают: «А у вас справка с места жительства есть?» Рассказал – пожали плечами – слышали много интересней.

Страшный рассказ

Человек 50 лет делал одно и то же: работал на одной фабрике, ел в одной столовой, дома спал на одной и той же кровати (с шишечками), ходил в один сортир… И под конец сошел с ума. Всё.

Диалог с земляком

– Ну: заслуженный?

– Заслуженный.

– На народного-то не тянешь? Не хвата? Ну, ничего, ничего – не расстраивайся. А что же говорят? Мол, слабоват?

– Ну, а ты как?

– Да ничего. Мы что!.. Мы люди маленькие. Так не тянешь на народного-то, говорят? Вот собаки! Что им, жалко!

– А ты… на полного-то не тянешь?

– На какого полного?

– Ну, на полного… Чтобы совсем уж. Нет? Ну, ничего, ничего – все будет в порядке.

Волчьим следом

Воспоминания из детства. Как шли из Б. зимой (Щуя, Жарёнок, я) домой. Заблудились на степи, вышли к жилью волчьим следом.

Как я ходил к бабке Шукшихе (года 4 было) и пел матерные частушки – чтоб покормили.

Характер

Человек – полный идиот. Утром встает – ворчит, ложится спать – ворчит. Вечно всем недоволен, хрюкает, ненавидит всех. Говорят – характер.

Ищу женщину

Раз в неделю приезжает человек и рассказывает, как он «завоевывает» Москву. «И тут я говорю себе: «Слушай, Иван…» Маленький, лобастый, начал лысеть… Научился слегка выпячивать нижнюю челюсть. Любил читать стихи.

Молодого человека отлично куда-то устроили. Но так бессовестно потеснили других, так при этом верещали, говорили, что «вот, теперь он – устроен», что молодой человек… взял и ушел с теплого места. Гордился собой. Но кто-то злой и умный заметил: «Было бы все тихо, никуда бы он не ушел. Они же кричали-то!»

Последние километры

Освободился, едет домой. В купе. Суетлив, угодлив. И вдруг говорит нечто ужасное – доверчиво:

– Я его, гада, все одно пришью. Ночью где-нибудь стречу и пырну под бок. И никто не узнает.

Как хоронят живых

Разговорились, много случаев, когда хоронят живых. А начали вспоминать со случая: мужик, требуя денег опохмелиться, разыграл сцену самоубийства. Да так грубо, смешно. Но, оказывается, много и живых хоронят.

Не судите!

Парень, молодой, обозлился на теток и старух, кинулся их обвинять, да так убедительно – по заповеди Христовой. Напугал. Но на короткое время, потом они его принялись чихвостить.

День рождения

Сука ощенила 8 щенят. Они расползлись, пошел дождь. А она – на цепи, не может их собрать. Хозяйские мальчик и девочка собрали их, полузамерзших, оттаяли на печке, они ожили. Кутерьма. А сука заходится во дворе – скулит. А куда их потом, никто не знает. Что-то грустно. Утопят ведь. Зачем же они появлялись.

Ямщик, не гони лошадей

Толстая, некрасивая тетя рассказывает, как она красиво, бурно жила в молодости. Нэпманка, что ли. Не поймешь. На вахте сидит ночью. Любит принять стакан водки и тогда-то рассказывает. Врет, наверно.

Разговоры

Случайно был убит молодой паренек Юра Неверов. Отец затосковал, разговаривал с ним в бане (с несуществующим):

– Вот, сынок, помоемся с тобой. Ты ее не жалей, воду-то, не жалей. Ее много.

А потом пришел домой, в избу, сел на кровать, заревел по-бабьи. Сыну-то, в лоб 18 дробин.

– Я просила его: Слава, сынок, расскажи, как было-то? Не сказал. Весь затрясся, побелел.

– Испужался…

– А как было-то?

– На десять шагов… Самый злой заряд летит.

– А может, рядом был.

– Нет, тогда спалил ба…

И тут разговор о смерти.

Потом – о жизни.

– Вот ведь три сестры, а жить… Чего бы не жить-то?

Опять о смерти.

– А сама виновата, сама… Аборты делала. Бог наказывает. (Это женщина про себя.) И в качестве божьего наказания: 1. Сына нечаянно подстрелили. 2. Второй сын, старший, с женой разошелся.

– Будет ему что за это?

А конец разговора про уток:

– Вот ведь полевские-то, они где угодно парят. А эту посадила – еще не так посадила, близко к печке посадила… Барыня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.