Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Полная информация по теме "почему монахи не стригут бороду" - все самое актуальное и полезное по данному вопросу.

Войти через uID

Почему у многих священнослужителей длинные волосы?

Длинные волосы у священнослужителей – это традиция. Скорее всего, она пришла с православного Востока под влиянием монашества.

Во всем православном мире, в том числе и у восточных славян, ношение бороды и удлиненных волос у священников являлось нормой.

Причащение в домовом храме Православной классической гимназии “София”

В Русской Православной Церкви традиция ношения длинных волос священнослужителями пришла на смену другому обычаю – выстригать волосы на темени, что символизировало терновый венец Иисуса Христа. На Русь эта традиция пришла из Византии. Там обычай выстригать волосы существовал со времен раннехристианской Церкви, но окончательно утвердился в VII веке (21-е правило VI Вселенского собора 692 г.). Прическа клириков предполагала выстрижение волос сверху, на темени, и подстрижение их снизу “в круг”. На Руси выстриженная маковка клириков получила название гумёнцо. Выбритая часть покрывалась небольшой шапочкой – скуфьей. С XVII века в Русской Православной Церкви существовали уже две традиции вместе: не стричь волосы и выстригать гуменцо. Об этом свидетельствует, например, архидиакон Павел Алеппский, который в 1656 году путешествовал в Москву вместе со своим отцом, Антиохийским патриархом Макарием: “Волос на голове они (священники – д.И.И.) не бреют, за исключением большого кружка посредине, оставляя прочие длинными, как они есть” [Павел Алеппский, архидиакон. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Москву в XVII веке. СПб., 1898. С. 97]. Как долго практиковалось выстрижение маковки, с точностью сказать невозможно, но к XVIII в. эта практика была совершенно оставлена.

Вероятно, с тех самых пор, как священники стали отпускать длинные волосы, последние для них превратились в предмет повышенного внимания. Так Церковь столкнулась с необходимостью выработать некоторые рекомендации относительно того, каким должно быть отношение к своим собственным волосам со стороны каждого отдельного иерея. О внешнем виде священника, как и об уходе за волосами, говорит один из разделов пастырского богословия – науки о нравственных качествах и обязанностях иереев. Прическа священника, как и весь внешний его вид, должна свидетельствовать о его скромности и сдержанности. Лохматые, непричесанные, грязные волосы, равно как и чрезмерно ухоженные и уложенные по светской моде, расцениваются как недопустимые для духовенства. В заботе о волосах требуется избегать крайностей.

Если священник не носит бороды и удлиненных волос не по состоянию здоровья, а сознательно в соответствии со своим желанием, то у людей (не только верующих) возникает вполне обоснованная мысль, что священник стесняется своего служения и, в каком-то роде, “маскируется”.

И у традиции выстригать гуменцо, и у традиции отпускать волосы до плеч были свои основания, но ни одно из них не имело силу закона. Предписание ап. Павла к Коринфянам (1 Кор.11:14-15) – это не закон или правило, требующие беспрекословного исполнения, это обычай, соответствующий эпохе и культуре первых христиан на Востоке. От себя могу лишь добавить: если уж решил священнослужитель отращивать длинные волосы, то нужно за ними ухаживать и внимательно прислушаться к наставлениям, какие давал, например, профессор архимандрит Киприан (Керн): “Умеренно подстриженные волосы, подровненная борода и в меру укороченные усы никак не могут уменьшить духовности священника и подать повод к упреку в щегольстве” (Архимандрит Киприан, профессор. Православное пастырское служение. СПб., 1996. С. 92).

Перепечатка в Интернете разрешена только при условии наличия активной ссылки на сайт “КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ”.

Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при условии указания источника и автора публикации.

• Главная
• Благочиние
• Храмы благочиния
• Духовенство
• Новомученики
• Скорбященский храм
• История храма
• О настоятеле
• Публикации
• Статьи
• Вопросы

28-29 января 2014 года в московском Сретенском монастыре состоялась , проводимая в рамках XXII Рождественских чтений. В актовом зале Сретенской семинарии собралось более 150 участников из России, Греции, Грузии, Сербии, США, Великобритании и Святой Горы Афон. Впечатлениями о работе конференции поделился Высокопреосвященный Марк, архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский (РПЦЗ).

На конференции больше говорилось о принципах и идеалах монашества, чем о реальной ситуации. Конечно, была попытка поднять вопросы и современного его состояния.

Из высказываний некоторых участников явствовала боль о том, что происходит в современных монастырях. Я думаю, в основном это связано с положением самой России, которое я не так хорошо знаю, поэтому не могу давать объективную оценку. Но то, что я понял из этих, можно сказать, «воплей» некоторых участников конференции, сводится к тому, что сейчас в монастыри поступают люди, которые воспитывались в современном российском обществе, а это означает, что у них отсутствует преемственность, утеряна традиция, нет корней. Мы можем наблюдать это у верующих, которые приезжают на Запад: заметно отсутствие благоприятной обстановки, в которой росло и вообще христианство в прошлые века.

Одно дело, когда родители были верующие, и все окружение естественным образом формировалось по этому образцу, и совсем другое, когда человек происходит из неверующей семьи и подобного же общества. Для такого человека все новое и нет якоря, за который он мог бы держаться. Это очень заметно в мире, и это определяет нынешнее состояние монашества в России.

Один из архиереев высказался очень резко, отметив, что есть монастыри, в которых большинство монашествующих состоит из бывших заключенных и наркоманов. Конечно, не везде так, однако наличие такого элемента налицо, и это естественным образом осложняет всю монашескую жизнь. Это не означает, конечно, что такие люди не должны становиться монахами - наоборот, они могут стать даже образцовыми монахами. Мы знаем примеры разбойников, которые стали святыми. В системе многое испорчено, но это не значит, что отдельный человек не может из этого вырваться.

Также из слов присутствующих можно было сделать вывод, что сейчас много людей, которые приходят в монастыри и тут же их покидают. Т.е. люди не пускают корней, многие исковерканы наследием безбожного прошлого.

Это отрицательный момент в жизни любого монастыря, когда отсутствуют устои, когда нет хотя бы маленького братства или сестричества, дающего основу, которая позволяет пустить корни. Поэтому и остальное все тоже шатается и колеблется. Это очень опасное положение. С другой стороны, я не могу предложить никакого лечения, потому что понимаю, что это естественные последствия того периода безбожной власти, который пережила Россия. И хотя внешним образом он закончился, но внутри еще продолжается.

Насколько этот мир и общество больны, настолько и монашествующие будут больные на определенное время

На мой взгляд, один из самых серьезных вопросов, который стоит перед российскими монастырями, - как истребить это страшное наследие, которые отражается на всех жителях страны. Это как зараза, которую надо вытравить, но как это сделать - вопрос. Я понимаю, что сделать это необходимо, но пути выхода пока непонятны. Болеет все общество в целом - не только , на котором, однако, это отражается наиболее сильно, наиболее заметно, поскольку монахи - продукты своего общества, которые не падают с луны, а являются выходцами из современного мира. Насколько этот мир и общество больны, настолько и монашествующие будут больные на определенное время.

Монастыри - это лечебницы, которые призваны лечить поступающих в них людей. Насколько монастыри будут в состоянии лечить - вопрос силы духа. Насколько в монастыре будет присутствовать Дух, настолько обитель будет способна лечить людей.

Одновременно предлагается лекарство и яд - и это отражается на каждом человеке

Говоря о той болезни, которая присутствует в обществе, я часто указываю на то, что по сей день в России можно наблюдать статуи кумиров прошлого - убийц и гонителей Церкви. До сих пор Красная площадь отравляется трупом, который там лежит, и это не может не влиять на людей. Понимаете, когда меня ведут по улице, которая носит имя убийцы, это влияет на меня. Я не хочу идти по такой улице. Все это - большой антидуховный груз, который висит на стране и отравляет ее изнутри. Для меня большая радость, что, гуляя по городу, дети могут видеть золотые купола, но с другой стороны они могут наблюдать совершенное противоположное: их отравляет название улицы, по которой они идут. Как это можно совмещать? Одновременно предлагается лекарство и яд - и это отражается на каждом человеке. Я иногда вынужден отправлять письма своим собратьям-архиереям по подобным адресам, но у меня не поднимается рука это сделать. Слава Богу, в Германии это истребили: нет ни одной площади или улицы с именем Гитлера. Необходима цензура, отмежевание от того безумия и страшного времени гонений. А в России наоборот: по сей день гонители прославляются. Поэтому люди, которые поступают в монастырь, больны.

На Западе люди отравлены индивидуализмом

На Западе люди тоже отравлены, но они болеют другой болезнью - индивидуализмом, обособленностью друг от друга. Им трудно жить в одной келье с другим человеком, более того, это уже почти невозможно. В первую очередь нужно очиститься от страшного наследия прошлого. Я не хочу никого поучать или упрекать - наоборот, я с болью говорю это. И по опыту Германии, где это истребилось в корне, я понимаю, что России еще предстоит это сделать. К сожалению, даже церковные деятели на этом пока не настаивают, и это меня удручает.

Другая боль, о которой я слышу уже не первый год, и которая выявилась на встрече монашествующих в рамках Рождественских Чтений, - это то, что многие уделяют большое внимание внешним делам в ущерб внутреннему деланию и молитве. Богослужение и келейная молитва не во всех монастырях занимает то место, которое им принадлежит по праву.

Для многих на первое место вышло внешнее обустройство монастырского жития

Опять-таки это происходит в силу тяжелого наследия прошлого: монахи вынуждены восстанавливать обители, церкви, то, что было разрушено. И все это пожирает огромное количество энергии и сил у тех, кто поступает в монастыри, начиная с игуменов и заканчивая трудниками. Не берусь судить (я не жил в таких монастырях), но по отдельным наблюдениям складывается впечатление, что многие и игумены и монашествующие попадают в такую колею, когда перестают осознавать важность молитвы или только мечтают о ней, не понимая, как можно соединить ежедневные заботы с истинным монашеским деланием. Это тоже в некотором роде результат болезни нынешнего общества.

И в прежние времена постоянно строили и восстанавливали, но на первом месте всегда стояла молитва

Мне кажется, что в последние двадцать лет для многих на первое место вышло внешнее обустройство монастырского жития. Могу только предположить, что это происходит от желания видеть быстрые плоды при строительстве храмов и монастырских помещений. При этом, увы, теряется способность или стремление к сосредоточенной, созерцательной духовной части . И в прежние времена постоянно строили, восстанавливали монастыри и храмы, но на первом месте всегда стояла молитва.

Надо молиться, чтобы мы преодолели эту стадию развития российских монастырей и опять взялись бы всецело за исконное монашеское делание.

На этот удивительный факт сначала обратили внимание лишь греческие медики, но вскоре к ним присоединились ученые со всего мира, и в результате серьезной научной работы, которая длится по сей день с 1962 года, было доказано, что монахи Афонского монастыря не болеют раком. И не просто не болеют, а никогда не болели. А данное заключение было получено в результате обследовании останков, возраст которых колеблется в промежутке нескольких сотен лет.

Как объясняется этот факт

Чтобы объяснить этот удивительный факт, было выдвинуто множество различных теорий, из которых, в конечном счете, право на существование получила только одна – избежать это опасного заболевания Афонским монахам помогает их питание и повседневный образ жизни, о которых мы и расскажем в этой статье.

Оказалось, что они не употребляют мяса, зато едят много овощей и фруктов, так как большую часть года придерживаются строгого поста. И именно их здоровая, почти лишенная жиров пища, защищает монахов от рака и других заболеваний, и дарит им удивительное долголетия. Ведь известны случаи, когда на Афоне монахи доживали до 110 и более лет. Ну а средний возраст их жизни – 94 года, уже давно является официально подтвержденным фактом.

Как это не удивительно, но основные принципы их диеты прописаны главными правилами Православной Церкви, которые рекомендуют употреблять продукты в умеренных количествах, без жиров и масла, небольшими порциями. Даже по праздникам, таким как Пасха, монахи не едят мяса. Но зато в их рационе присутствует разнообразная рыба, козьи, овечьи и коровьи сыры, а так же другая белковая пища, такая как горох и фасоль.

Надо отметить, что все фрукты и овощи, которые поступают на их стол, монахи выращивают сами, и это так же является залогом их здоровья и долголетия. И речь идет не только о том, что экологически чистые продукты прекрасно очищают организм от шлаков. Очень важен тот факт, что каждый день в любую погоду все монахи проводят на свежем воздухе за занятиями физическим трудом, а это так же является одним из важных составляющих здоровой и долгой жизни. Да и молитвенная жизнь тоже требует больших физических усилий.

Наряду с православной диетой, ключевую роль, по мнению ученых, в хорошем здоровье Афонских монахов играет то, что они живут далеко от суеты, стрессов и загрязненного воздуха городов. Хотя дело, скорее всего, не в этом. Так в располагающемся неподалеку от Святой Горы Афон городке Мандемохария число заболеваний раком на душу населения равно почти 30%, а ведь тамошние жители едят ту же ту же пищу, дышат тем же воздухом и живут в том же климате. Или в данном случае уместным будет добавить слово «почти»?

Правила Афонских монахов

Так как же применить на себе правила Афонских монахов, чтобы не только избавиться от всех без исключения болезней, но и дожить до глубокой старости, сохранив прекрасные физическую и умственную форму? Правил, как вы можете убедиться, очень немного, а они таковы:

1. Избегайте стрессов, волнений, суеты и гнева, очистите свою душу, и тогда она станет главным лекарем тела.
2. Чаще бывайте на свежем воздухе, выезжайте за город, на дачу, в лес.
3. Перейдите на употребление простой пищи, откажитесь от консервантов, жиров, мяса и блюд сложной и промышленной переработки.
4. Хотя бы три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу – строгий пост, употребляя в пищу только сырые продукты – фрукты и овощи.
5. Хотя бы два часа в день 5 раз в неделю посвящайте физическому труду или занятиям спортом.
6. Наведите порядок в своей духовной жизни, отпустите обиды, не злословьте и не завидуйте, живите в ладу с собой и окружающими.
7. Наведите порядок в своей сексуальной жизни, сократив число половых актов хотя бы до 3-4 в месяц.
8. И, конечно же, откажитесь от таких самоубийственных привычек, как курение и употребление алкоголя.

И тогда вы не только гарантировано избежите болезней пищеварительной и сердечно-сосудистой систем, проблем с почками и обменом веществ, но и избавитесь от болезней, которые уже успели заполучить, подарив себе счастливую, активную и невероятно долгую жизнь.

Обзор, подготовленный сестрами Екатеринбургского Ново-Тихвинского женского монастыря, отвечает на эти вопросы.

Преподобный Варсонофий Оптинский в своих записках вспоминает об одной благодатной казанской подвижнице, Евфросинии. Она родилась в богатой и знатной семье, имела блестящее образование и была удивительно хороша собой. Все прочили ей необыкновенный успех в свете. А она решила по-другому и стала инокиней. Как-то матушка Евфросиния рассказала преподобному Варсонофию о том, что побудило ее оставить мир: «Вот, думалось мне, явится Господь и спросит:
– Исполнила ли ты Мои заповеди?
– Но я была единственной дочерью богатых родителей.
– Да, но исполнила ли ты Мои заповеди?
– Но я окончила институт.
– Хорошо, но исполнила ли ты Мои заповеди?
– Но я была красавицей.
– Но исполнила ли ты Мои заповеди?
– …
Эти мысли постоянно тревожили меня, и я решила уйти в монастырь».
Наверное, родственникам матушки Евфросинии ее поступок показался необъяснимым. Действительно, тяга к монашеству большинству людей кажется странной. Зачем же уходят в монастырь?

Зачем уходят в монастырь?

Что думают о монахах современные люди? Да чего только не думают! Типичные представления таковы: если монахиня – молодая девушка, значит, ушла в монастырь от несчастной любви. А может, она просто «со странностями», не смогла вписаться в жизнь современного общества. Если это женщина средних лет – значит, опять же, не сложилась семейная жизнь или карьера. Если женщина в возрасте – значит, хочет на старости лет пожить спокойно, без забот о пропитании. Словом, в монаст

ырь, по общему мнению, идут люди слабые, не нашедшие себя в этой жизни. Когда эти взгляды высказываешь самим монахам или людям, близко знающим монашество, они только смеются. Но кто же, в самом деле, и зачем уходит в монастырь?

Схиигумен Авраам, духовник Ново-Тихвинского женского монастыря:

В обитель приходят самые разные люди – разных возрастов и социального положения. Много молодых, много интеллигентных людей. Что ведет их в монастырь? Желание покаяться, посвятить свою жизнь Богу, стремление к совершенствованию, стремление жить по святым отцам. Существует мнение, что в монастырь идут неудачники. Конечно, это мнение неправильно. В основном, в монастырь идут люди энергичные и решительные. И это не случайно – чтобы избрать монашеский образ жизни, необходимы, в первую очередь, решительность и мужество.

Галина Лебедева, заслуженная артистка России, преподаватель вокала в Ново-Тихвинском монастыре: Людям представляется, будто монастырь – это что-то вроде темницы, где все время плачут, поэтому уйти туда можно лишь от большого горя. Но это просто всеобщее заблуждение. Честно говоря, для меня самой было открытие, когда я увидела радостных и улыбающихся монахинь. Неверно и мнение о том, что в монастырь идут только люди несостоявшиеся, не могущие добиться в жизни успеха. Например, духовник нашей семьи, иеромонах Варсонофий (сейчас настоятель Валаамского подворья в Москве) до прихода в Церковь был человеком очень состоятельным. Он рассказывал, что в то время у него была такая зарплата, что он мог менять машину каждый месяц. Он имел, казалось бы, все. Но в зрелом возрасте ушел в звонари. Не оттого ведь, что он был неудачлив!
Мне кажется, верна поговорка о том, что Господь забирает самых лучших. Вы, может быть, замечали, что среди монахов вообще много молодых и красивых людей? Я поначалу тоже недоумевала: зачем они ушли в монастырь, такие юные, такие прекрасные? А потом поняла: именно потому и ушли, что такие! У таких душа просит большего, чем может дать обычная мирская жизнь.

А как же родители?..

На Руси, да и во всем православном мире, существовала традиция отдавать детей в монахи, с тем, чтобы они были молитвенниками за весь род. Многие благочестивые родители готовили детей к иночеству с детства. Причем это было не только в крестьянских, но и в дворянских семьях. Например, известную подвижницу, игумению Арсению (Себрякову), которая была богатого и знатного рода, в монастырь привез отец. Впрочем, часты были и случаи, когда родители, даже верующие, не желали отпускать свое чадо в монастырь, мечтая видеть его преуспевающим в миру.

Галина Лебедева: У меня дочь – инокиня. Как это произошло? Когда я начинала работать в Ново-Тихвинском монастыре, то приезжала из Москвы через каждые два месяца на три недели. Однажды взяла с собой дочь, сказала ей: «Очень интересный монастырь, тебе понравится». И вот во вторую или третью поездку она сказала, что остается в монастыре. А через год мы с мужем переехали в Екатеринбург, и я устроилась в монастырь на постоянной основе.
Как мы общаемся с ней теперь? Я смотрю на нее и сердцем чувствую, что происходит. И она знает, что я это чувствую. Нам не нужно обсуждать это. Иногда мы говорим на отвлеченные духовные темы, не касаясь личностей. Такое общение выходит за рамки разговора матери и дочери. Мы говорим на равных, как две сестры во Христе, причем моя дочь сейчас понимает все глубже, чем я. Наверно, если бы я сама не работала в монастыре, мне было бы сложнее с ней общаться, потому что у меня были бы другие интересы.
Поначалу мне иногда бывало грустно оттого, что у меня не будет внуков. Но я, как любая мать, прежде всего, хочу, чтобы моему ребенку было хорошо. Я вижу, что в монастыре она счастлива.

Схимонахиня Августа: Что бы я сказала родителям, если их дочь просится в монастырь? Надо постараться посмотреть на это спокойно и благоразумно. Ведь если бы она, допустим, вышла замуж и уехала за границу, то к этому, скорее всего, отнеслись бы с легкостью. Протест против ухода в монастырь иногда бывает у людей просто от непонимания того, что такое монашество. Надо глубоко в это вникнуть, попытаться понять, что привлекло вашего ребенка к этому выбору. Родители глубоко мыслящие, пусть даже и невоцерковленные, постепенно понимают, что их ребенок ступил на этот путь по особому призванию.

Игумен Петр, настоятель Свято-Косьминской пустыни: Большинство родителей стараются воспитывать в детях возвышенные чувства долга и любви. И у некоторых взрослеющих детей душевная потребность в возвышенном и прекрасном достигает апогея – их уже не удовлетворяют идеалы земные, а влечет Небесное. Это часто случается даже в семьях нецерковных. И мне бывает искренне жаль родителей, которые не понимают, что именно те идеалы, которые им удалось вложить в сердце своего ребенка, и заставляют их послушное чадо решаться на такой шаг, как уход в монастырь. Но я уверен, что эта временная родительская скорбь обязательно претворится в радость.
Может быть, кто-то упрекнет детей, которые покидают родителей и уходят в монастырь, в неблагодарности. Но ведь благодарность может выражаться по-разному. Сыновний долг повзрослевших детей заключается в том, чтобы заботиться о своих родителях материально. А в чем выражается благодарность детей, принявших иночество? На самом деле их благодарность самая полная и настоящая: они молятся за родителей, помогают им войти Царствие Небесное. Что может быть больше?

Могу рассказать несколько интересных случаев из моей духовнической практики. Одна девушка (сейчас она уже инокиня) ушла в монастырь. Родители были категорически против, тянули ее домой. У нее из-за этого были очень сильные искушения, мучительная борьба с собой. Но ее душевное томление Господь вознаградил сторицей. Ее отец как-то приехал в обитель - а он был даже не то что малоцерковный, а даже неверующий - и что-то с ним произошло. Он настолько переменился, что принял крещение, хотя раньше и слышать об этом не хотел. Впоследствии к Церкви пришла вся семья этой девушки, жизнь ее родителей совершенно преобразилась. А в другом случае отец, проникнувшись примером дочери, ушедшей в монастырь, сам захотел служить Богу. Сейчас он уже иеродиакон.
Меня в свое время мама тоже очень не хотела отпускать в монахи, плакала. А спустя некоторое время Господь утешил и ее, и меня: они с отцом крестились и обвенчались. Мама потом даже радовалась, что я в обители, спрашивала у меня: «Можно, я всем буду говорить, что у меня сын монах?»

Как уходят из мира?

История поступления в монастырь - это история призвания человека Богом к особому жизненному пути. Такие повествования трогают за душу. И что интересно, в них всегда есть что-то общее. Читаешь ли историю двухсотлетней давности или произошедшую лишь недавно – всегда видишь какое-то особое действие Промысла Божия над человеком, решившимся отречься от мира.

Монахиня Д.: В 1996 году я приехала в Екатеринбург из Тюмени учиться в Архитектурной академии. Мой отец, беспокоясь, как я буду одна в чужом городе, посоветовал мне ходить на могилку настоятельницы Ново-Тихвинского монастыря схиигумении Магдалины и просить помощи, так как он слышал, что она была человеком святой жизни. Я исполнила этот совет, хотя не сразу нашла могилу. В институте у меня всё складывалось успешно, но, видимо, по молитвам матушки Магдалины, появилась непреодолимая тяга к монашеской жизни. Через несколько месяцев учебы я оставила мир, поступила в Ново-Тихвинский женский монастырь, а в 1999 году ко мне присоединилась младшая сестра.

Послушница З.: Желание уйти в монастырь появилось у меня в 16 лет. Мама, узнав об этом, повезла меня на остров Залит к отцу Николаю Гурьянову, надеясь, что он не благословит. Он же, напротив, благословил меня крестом, и, стукнув им по лбу, сказал, что я попаду в монастырь. А потом еще мой духовник как-то назвал меня другим именем. Я ему говорю: «Батюшка, меня не так зовут!» А он мне в ответ: «Значит, в иночестве будешь…». Это произошло в том же году и еще больше укрепило меня в вере в то, что рано или поздно я попаду в монастырь. Но мама была категорически против этого. И обстоятельства в семье были такие, что я не могла ее бросить с маленьким ребенком.
Когда мне было 18 лет, я решила съездить на недельку-другую в Оптину пустынь. И оказалась в поезде на соседнем месте с девушкой, которая тоже ехала в Оптину. Сейчас она - инокиня Ново-Тихвинского монастыря. Тогда мы поразились тому, что со всего поезда мы (обе паломницы!) попали на соседние места. Потом мы какое-то время общались. После нескольких моих переездов с квартиры на квартиру ее координаты потерялись.

В 2005 году при очередном переезде они нашлись. Я позвонила ей, и от ее мамы узнала, что она уже несколько лет в монастыре, что она меня разыскивала, но не нашла. Дождавшись летних каникул, я поехала в Ново-Тихвинский монастырь. И через неделю поняла, что хочу здесь остаться навсегда, так как с первых дней почувствовала духовную пользу. Вот - я ждала 11 лет, когда Господь устроит так, что мой уход из мира станет возможным. Последние два года жить в миру мне было просто скучно, хотя внешне все обстояло хорошо - общительная, благополучная девушка, заканчивает вуз… Но себя не обманешь. Сейчас мне даже страшно подумать о жизни вне монастыря, без духовного окормления, которое я здесь получаю.

Инокиня И.: В обитель я пришла, можно сказать, неожиданно для самой себя. Мы с подругой приехали в монастырь как паломницы, в основном только из любопытства. Многое оказалось совсем не таким, как представлялось раньше, многое было непривычно. Я видела, как молятся сестры на богослужениях, как общаются они друг с другом на послушаниях – и это меня потрясало. Я обнаружила, что жизнь может быть совсем другой, что у сестер она – самая радостная, насыщенная, счастливая. Мирские радости – искусство, общение с друзьями, увлечения, путешествия, земная любовь – все это прекрасно и имеет право быть. Но без Бога это лишь пена морская – нахлынула, и нет ее. А если ты живешь для Бога и, живешь с Богом, то все остальное, в общем-то, уже не обязательно… И вскоре я поняла, что останусь здесь, что я нашла себя.

Схимонахиня Августа: Ново-Тихвинский монастырь получил свое начало в 1994 году. Именно в этом году, в августе месяце я сюда пришла. До этого я была знакома с духовником обители, отцом Авраамом. В первый раз я увидела его в Верхотурье, когда он говорил проповедь для сестер Покровского монастыря. Меня эта проповедь потрясла. Хотя раньше я слышала выступления гениальных людей, профессоров, но там было просто красноречие, знание своего дела, а здесь что-то коснулось сердца. Батюшкины слова проникли до глубины души. Стала к нему ездить.

Мне тогда было 57 лет, и батюшка говорил: «Ты в монастырь, наверно, в таком возрасте не пойдешь?» Он боялся ошибиться, не знал, смогу ли я выдержать монашескую жизнь. Поэтому он мне велел ехать на остров Залив к отцу Николаю Гурьянову за благословением. Я туда съездила, как на крыльях слетала. Отец Николай мне сказал: «Иди, деточка, в монастырь». И я пошла.

Игумен Петр: Я знаю одну монахиню с удивительной судьбой. До своего ухода в монастырь она не ходила в храм и вообще мало интересовалась вопросами религии. Была известным концертмейстером, многие музыканты и оперные артисты мечтали работать вместе с ней. Священным идеалом для нее была музыка, которой она посвятила всю свою жизнь. И когда она пришла в храм и встретилась со священником, то речь (конечно, не случайно) пошла о служении высшим ценностям. Она только познакомилась с христианством - и ее душа сразу распалилась желанием чего-то большего, чем обыденная жизнь в миру. И уже через месяц эта женщина была в обители.
А вот другой пример. Молодая девушка у себя на работе, в офисе услышала, как кто-то, совершенно отвлеченно, сказал: «Вот бы увидеть человека, который ради Бога оставил все!» Эти слова запали ей в душу. Она долго не могла их забыть, думала об этом. А потом в один прекрасный день поняла, что хочет именно так и поступить - ради Бога оставить все.

Кто может поступить в монастырь?

Когда люди, в особенности юные, приходят к Богу, у них часто возникает стремление к монашеству. Радость человека, который обрел сокровище веры, столь велика, горение его сердца столь сильно, что он желает совершенно переменить свою жизнь. Конечно, это прекрасно, однако человек должен отдавать себе отчет, на что он решается. Уходить в монастырь, не понимая зачем, - это чревато тяжелыми разочарованиями. Выбор монашеского пути - выбор достойный и высокий, но очень ответственный. Кто может и кто не может поступить в монастырь? Что дает человеку пребывание в монашестве?

Игумения Домника, настоятельница Ново-Тихвинского монастыря: Каким бы путем ни вел Господь, Он приводит человека в монастырь через осознание высоты этого пути, его спасительности, через желание жить ради Бога, служить Ему одному, через внутреннюю потребность сугубого покаяния. Игумения Магдалина (Досманова), руководившая нашей обителью перед ее закрытием в 1918 году, говорила так: «Я принимаю не тех, кто не может жить с людьми, а тех, кто не может жить без Бога».
Если говорить о препятствиях, то, прежде всего, не может поступить в монастырь человек, связанный семейными узами и имеющий маленьких детей. Иногда преградой на пути к монашеской жизни бывает и преклонный возраст, когда телесные немощи и укоренившиеся привычки мешают полностью изменить свою жизнь. Но если этих препятствий нет, если человек имеет твердое намерение отречься от мира, безусловно, ничто не может ему помешать поступить в обитель. Нужно также помнить, что в монастырь не уходят от несчастной любви или жизненных неудач. Монах – это человек, который оставил все ради жизни по Евангелию, ради спасения души в вечности и любви к Богу.
Каждая пришедшая сначала некоторое время проживает в монастыре в качестве паломницы (от нескольких дней до нескольких месяцев, в зависимости от внутренней готовности к монашеской жизни). После этого она еще около года проводит жизнь в обители - уже не как паломница, а как сестра, полностью включаясь в жизнь сестринства - и лишь потом становится послушницей.

Столь длительный срок испытания необходим для того, чтобы у нее было время присмотреться к укладу жизни в монастыре, проверить свое желание оставить мир. Время испытания может быть увеличено или сокращено по тщательном рассуждении настоятельницы и совете ее с духовником и старшими сестрами монастыря.
Тем, кто чувствует в себе влечение к иноческой жизни, я бы посоветовала почитать духовную литературу о монашестве, например, «Приношение современному монашеству» святителя Игнатия (Брянчанинова).

Схиигумен Авраам: Кому я не советовал бы идти в монастырь? Тому, кто думает, что монастырь – это место, где он спасется от трудностей, спрячется от своих неудач. Монашество – это, конечно, беспечальный образ жизни, в том смысле, что избавляет нас от мирских забот, от суеты. Но в то же самое время это гораздо более трудный крест, чем семейная жизнь. Вообще, нужно сказать, что и монашество, и семейная жизнь – это крестоношение.

Если человек уходит в монастырь только по той причине, что не хочет нести семейный крест, то он разочаруется. Взвалив на себя крест монашеский, он получит не меньшие трудности.

Для всех ли монашество? Монашество – для всех, кто его желает. Но всё же это путь немногих, и нужно тщательно осмотреться и хорошо подумать, готов ли ты к этому. Потому что, сделав выбор, ты должен сохранить его в течение всей своей жизни и, по словам Спасителя, не оглядываться назад, подобно жене Лотовой.

Игумен Петр: Желание стать монахом - это прежде всего отклик человеческого сердца на призыв Христа следовать за Ним без оглядки, ничего не оставлять для себя, вплоть до своей жизни. Отдаваясь в послушание Богу, человек уже не отвечает за завтрашний день. Завтрашний день сам устраивается для него Господом, ясно видящим потребности его сердца. Отсюда и происходит величайшая жизненная гармония в подлинном монашестве, так услаждающая душу инока.

Совсем иное дело - жизнь в миру. Там человек, как правило, движим исключительно собственными интересами. Он полагается только на собственную волю и собственные силы, и, естественно, уже сам и отвечает за последствия своих действий. От этой надежды только на себя жизнь человека становится похожей на игру в рулетку.

Человек часто находится в ожидании чего-то враждебного, к нему то и дело подступают чувства одиночества, тревоги, страха. Этим и объясняется непреодолимая потребность современного человека держаться за малейшие утешения в жизни. Жизнь с Богом и для Бога совершенно устраняет из души это смятение. А в полной мере такая жизнь возможна именно в монашестве.

Неужели монахи в самом деле счастливы?

Крест иночества многим кажется слишком тяжелым. На монахов часто смотрят с каким-то соболезнованием, как на узников: их жизнь кажется совершенно безрадостной. Но так ли это?

Игумения Домника: Один из преподобных Оптинских старцев сказал: «Монашеская жизнь трудная – это всем известно, а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая, что говорю легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечною сияющая, – это малым известно».

Почему монашество так отрадно? Потому что монахи стараются жить по заповедям Евангелия. А жить по Евангелию – значит уже здесь, в этой земной жизни, жить во Христе. Конечно, и в миру христиане стараются вести добродетельный образ жизни, но в монастыре для этого созданы наиболее благоприятные условия. Смиряться, быть кротким и снисходительным, предпочитать молитву любому развлечению – мир часто воспринимает все это как юродство. И человек, который исполняет эти добродетели, постоянно чувствует себя «белой вороной».

А в монастыре можно все это делать без всякого страха и оглядки на человеческое мнение, свободно и смело, более того – с радостью. Если сказать просто: принимая монашество, человек теряет мирские пристрастия, эти оковы души, и приобретает свободу духа, свободу жить евангельской жизнью и потому находит счастье.

Схимонахиня Августа: Цель всякого православного христианина – преобразить свою душу, очистить ее от страстных увлечений и навыков. В монастыре он именно этим и занимается. Конечно, это не безболезненно. Но постепенно, когда человек видит в себе изменения – пусть и очень маленькие! – этот путь становится для него все легче и легче. Постепенно у него как бы просветляется ум и сердце, он трудится над своей душой осмысленно, видит результаты и от этого чувствует огромную радость.

Игумен Петр: Что такое счастье? Это момент, когда сердце человека преисполнено величайшей благодарностью к самой жизни. В такие минуты человек испытывает сильнейшее убеждение, что именно для такой жизни он родился и ничего другого ему не надо. Все естество человека, кажется, в этот момент пронизано жизненной насыщенностью. Если заглянуть в сердце даже новоначальной послушницы, то можно увидеть, что именно такими чувствами оно и наполняется.

Трудно объяснить постороннему наблюдателю кажущиеся противоречия монастырской жизни. Человек плачет - а плач радостный. Терпит трудности - а они приносят душе утешение. Черный подрясник с апостольником у многих вызывает ужас - а у самой девушки-послушницы этот монашеский наряд порождает щемящее чувство сердечного, духовного восторга. «Вся слава дщере царевы внутрь…» В сердце человека что-то происходит - порой даже непонятное для него самого, таинственное и неизъяснимо прекрасное.

…Что же такое монашество? Приведем еще один замечательный эпизод из воспоминаний преподобного Варсонофия Оптинского: «У батюшки отца Амвросия был в миру друг, очень не сочувствующий монахам. Когда отец Амвросий поступил в монастырь, тот написал ему: „Объясни, что такое монашество, только, пожалуйста, попроще, без всяких текстов, я их терпеть не могу“. На это отец Амвросий ответил: „Монашество есть блаженство“.

Действительно, та духовная радость, которую дает монашество еще в этой жизни, так велика, что за одну минуту ее можно забыть все скорби житейские, и мирские, и монашеские». Наверное, точнее не скажешь.